– Ты, конечно, права, – со слезами в голосе отозвалась Эмили. – Впрочем, ты всегда права!
– Ну а теперь... Как насчет чашки горячего молока перед сном? – Оливия ласково отбросила прядь золотистых волос, упавших сестре на лоб.
– Было бы здорово! – кивнула Эмили, и губы ее сложились в очаровательную улыбку.
– Вот и хорошо. Иди, ложись в постель, а я подогрею молоко и принесу в спальню.
Оливия отправилась на кухню. Прошло совсем немного времени, и вдруг сверху, где была спальня Эмили, донесся страшный грохот. Уже одетая в белую ночную рубашку до пят, сестра, чертыхаясь, потирала ушибленную коленку. Должно быть, она услышала шорох юбок, потому что подняла голову.
– Извини. Кажется, я наткнулась на что-то. Какая я неуклюжая!
– Это стул, – мягко сказала Оливия. – Запомни, он всегда стоит слева от бюро, а не справа.
Сердце ее сжималось от жалости. Прошло немало времени, прежде чем на место их погибшего отца назначили другого священника, поэтому никто особо не возражал, что до его приезда осиротевшие сестры оставались в своем домике возле церкви. Эмили только-только привыкла более или менее свободно передвигаться по дому, как приехал новый викарий. Им пришлось оставить дом, в котором обе родились и выросли, и искать – себе крышу над головой, а в их бывшем жилище поселился преподобный Холден, новый священник. Оливия понимала: все было бы не так уж плохо, если бы Эмили не ослепла. Но переезд в новый дом окончательно сломил ее. Она без конца плакала, день за днем отказывалась вставать с постели. И по этой причине Оливия окончательно решила остаться в Стоунбридже. Конечно, найти работу в Лондоне было бы проще, но она боялась за сестру. Та была в таком состоянии, что никто не мог сказать, как подействует на нее переезд. Может быть, позже, думала Оливия...
Она слегка дрожала от холода. Хотя день был теплым, но в их коттедже, как всегда, царила промозглая сырость. Должно быть, она что-то произнесла, потому что белокурая головка Эмили тут же повернулась к ней.
– Что, Оливия? Что?
– Ничего, – весело ответила она. – Просто немного замерзла, вот и все. По-моему, у нас здесь всегда довольно холодно, даже летом, правда? – Она чуть слышно рассмеялась. – Господи, что же будет, когда наступит зима? Боюсь, если кому-то придет в голову нас навестить, мы будем так закутаны, что нас никто не узнает!
К ее величайшему облегчению, Эмили слабо улыбнулась.
Пока сестра пила молоко, Оливия сняла платье и надела ночную сорочку. Теперь сестры были вынуждены спать в одной постели. Прошло всего несколько минут, и дыхание Эмили стало глубоким и ровным. Она безмятежно спала.
