А ведь он, пожалуй, не отказался бы, мелькнуло у него в голове. Какое-то темное чувство в глубине его души требовало, чтобы он проучил нахальную девчонку. Ему хотелось причинить ей боль. Дать волю своим инстинктам и наказать ее за то, что она осмелилась бросить ему в лицо, будто ни одна порядочная женщина даже близко к нему не подойдет.
Когда-то то же самое сказал его отец. Да... в ту самую ночь, когда он умер. В ту ночь, когда он убил его...
Будь она проклята, промелькнуло у него в голове. Зато, что по-прежнему осталась той же сорвиголовой, только с сильной волей и неистовым темпераментом! Будь проклят этот ее сварливый нрав... ее надменность... ее всегдашнее стремление говорить в глаза все, что она думает! И будь проклят ее острый, как бритва, язык!
Его рука, обхватившая ее за талию, будто окаменела. Арабелла по-прежнему оставалась в его объятиях, но она уже больше не сопротивлялась. Джастину отчаянно хотелось отдаться на волю своим порочным инстинктам, выпустить на волю злобного джинна, который давно уже поселился в его душе, подчинив ее себе, и сейчас сводил его с ума. Вся кровь его кипела, перед глазами поплыл багровый туман. Казалось, еще немного, и он просто взорвется. Какой-то огонь пожирал его заживо, Джастин мог бы поклясться, что чувствует, как плавятся его кости. И в этом тоже была вина Арабеллы. Она разожгла в нем желание, разбудила его гнев, и теперь темная сторона его души требовала, чтобы он швырнул ее на землю, вдоволь насладился сладостью ее губ, а потом покончил наконец с ее проклятой девственностью. И к черту все! Он заставит замолчать свою совесть. Все, что ему хотелось сейчас, – это раздвинуть ей бедра и врываться внутрь... раз за разом... пока весь мир вокруг не взорвется ослепительным фейерверком страсти и наслаждения.
Она права... Он действительно гнусный негодяй.
– Посмотрите на меня, – низким голосом приказал Джастин.
Арабелла медленно подняла на него глаза. Она даже не пыталась отвести их в сторону, хотя сам Джастин чувствовал, каких невероятных усилий ей это стоило. Он видел, как она судорожно сглотнула, заметил слезы, блеснувшие в ее широко раскрытых глазах, почувствовал ее отчаянное желание сдержать страх, не выдать себя... С губ Арабеллы сорвался вздох.
И какое-то неясное чувство подсказало ему, чего ей это стоило – вот так стоять перед ним, изо всех сил стараясь не расплакаться. И каким-то непостижимым образом именно оно, это чувство, дало ему понять, что он, возможно, последний человек, которого она хотела бы видеть свидетелем своих слез...
