Генриетта повысила голос:
— Хотите сказать, что Джози ведет себя таким образом исключительно во время этого путешествия?
— Собственно говоря, я узнал от няни, что это ее обычное поведение. И в сочетании со слабым желудком Аннабел положение становится невыносимым. Поэтому няня решила отказаться от места, и, откровенно говоря, я не могу ее винить.
— Ребенок, похоже, истерзан горем, — заметила Генриетта, наблюдая, как Джози катается по полу. Но несмотря на вполне естественное сочувствие, непрекращающиеся вопли «бедной сиротки» страшно действовали ей на нервы. Вероятно, причиной всему — полное равнодушие отца. — Возможно, вам следует меньше заботиться об одежде и куда больше — о дочери, — посоветовала Генриетта, бросив взгляд на бархатные лацканы сюртука Дарби.
Он надменно прищурился.
— Если бы я покупал одежду в Лимпли-Стоук, несомненно, придерживался бы того же мнения.
— Аннабел жует ваш галстук, — с некоторым удовольствием указала Генриетта.
Лицо Дарби исказилось глубоким ужасом. Очевидно, он понятия не имел, что малышка проснулась и бесцеремонно вытирает галстуком свои замурзанные щечки. Дарби поспешно вырвал тонкую ткань из маленьких рук, но украшенный грязными пятнами галстук уже успел помяться и вяло обвис.
— Какое несчастье! — ехидно посочувствовала Генриетта.
— Я уже пожертвовал этот костюм дьяволу, — бросил он, оглядывая ее, — и советую вам сделать то же самое.
Генриетта открыла было рот, чтобы как следует отделать лондонского щеголя за издевательства над ее туалетом, но вой Джози поднялся до таких высоких нот, что терпение ее подошло к концу.
Не обращая внимания на острую боль, полосовавшую бедро, Генриетта наклонилась, схватила запястье Джози и дернула вверх. Девочка поднялась на ноги, вопя во всю глотку. Генриетта немного подождала, но Джози и не подумала успокоиться.
— Джози, — велела она, — немедленно прекрати этот вой!
— Ни за что! — провизжала Джози. — Не пойду в детскую! Не буду сидеть на хлебе и воде! Не хочу никаких служанок! Я бедная сиротка!
Выразительность мелодекламации и гладкость речи предполагали большую практику. Высказав свои требования, девочка извернулась, лягнула отца в ногу, и, кажется, больно, хотя гримаса скорее всего имела отношение к царапине на сапоге.
— С меня довольно! — воскликнула Генриетта, повышая голос.
Вопли девочки стали поистине оглушительными, и раздражение Генриетты соответственно усилилось.
Она снова нагнулась, глянула Джози в глаза и медленно, раздельно произнесла:
