Но мы не могли остаться сидеть так навек – рядышком, держась за руки.
Пора было спускаться с цветущих высот, где царит вечная весна первых пятнадцати лет нашей жизни. Потихоньку мы вернулись в сегодняшний день и оказались среди самых красивых женщин Парижа и среди самых знаменитых его мужчин.
На час Луиза забыла обо всем, даже о своих победах. Забыл обо всем и я, даже о своем честолюбии.
– Мы будем видеться часто, очень часто, – сказала она мне, выпуская мою руку и приготовившись вернуться на место, где сидела.
– Нет, – возразил я ей, удерживая еще на миг ее руку, – напротив, мы будем видеться очень редко, дорогая Луиза. Повторяясь, волшебный вечер будет раз от разу тускнеть, пока не потускнеет окончательно. А этот вечер – обещаю! – я не забуду никогда.
С тех пор прошло тридцать шесть лет. Я сдержал свое слово: тот вечер все так же свеж у меня в памяти, как если бы был вчера – да нет, он неподвластен времени, ведь если теперь меня спрашивают: «Что вы поделывали вчера?», я честно отвечаю: «Не помню».
И еще один вечер оставил о себе точно такую же неувядаемую память. Случился он лет пятнадцать спустя, совсем под другими небесами, и эта встреча никак не была связана с моими воспоминаниями о прошлом, произошла она на великолепном балу, который открывала королева. Юная девушка, предназначенная странной прихотью случая стать в один прекрасный день первой среди великосветских дам, оперлась на мою руку и, несмотря на приглашения принцев, тогда могущественных и знатных, сегодня забытых или изгнанных, оставалась весь вечер подле меня и говорила так романтично, словно была героиней «Романса о Сиде». Она была самой прекрасной на балу, и мне, стало быть, больше всех завидовали. Вознесенная надо всеми, помнит ли она об этом вечере? Сомневаюсь. И попадись ей на глаза эти строки, она, вполне возможно, спросит: «Интересно, о ком это ему захотелось рассказать?»
Мне захотелось рассказать о вас, мадам. В благодарность за несколько подаренных мне часов я вот уже двадцать лет преданный друг вам и ваш защитник, за несколько ваших изысканных слов я положил к вашим ногам свою жизнь[66].
Вернемся, однако, к Марии Каппель. Из подростка она стала превращаться в девушку и в пятнадцать лет получила разрешение расширить круг чтения. Она принялась за Вальтера Скотта и нашла свой идеал в Диане Вернон[67], которая стала не только спутницей ее мечтаний, ее воображаемой сестрой, но благородным и ярким образцом для подражания.
