«Господи мой, Боже! Как мучительна, как невыносима моя первая в жизни боль! Если в жизни мне были приуготовлены столь трудные дороги, то почему у меня отняли опору и наставника в столь нежном возрасте? Неужели, Всемилостивый Господь, Вы опасались, что рядом с отцом все земное мне будет сладко? Или Вы взяли его на небо, чтобы только туда устремлялись мои помыслы и надежды? Господи! Я не пытаюсь прозреть неисследимую бездну Вашей воли, но пожалейте меня! И когда я изнемогу под тяжестью моего креста, верните мне моего отца в Вашей вечности!»[55].
Этим горестным воплем завершает Мария Каппель рассказ о смерти своего отца – он получил на охоте рану и скончался на следующий день[56].
Из глубины души исторгается ее вопль: отец был единственным человеком, всегда бесконечно добрым к ней и справедливым, она его беззаветно любила.
Любил Марию и г-н Коллар, ее дед, но как человек от природы незлобивый и заурядный, он любил ее не больше, чем вообще всех вокруг. Барон Каппель был для маленькой Марии не только отцом, но и другом, товарищем в играх, ласковым учителем, который обучал ее, забавляя и смеша.
В природе Марии была и кокетливая женственность, какой блистали ее мать, тети, бабушка, но была и мужская стать, и присущие мужчинам качества развивал в ней отец. Он приобщал ее к занятиям, привычным для юношей, – научил обращаться с оружием, стрелять из пистолета, охотиться. Благодаря ему она стала отчаянной наездницей – могла проблуждать всю ночь по вересковой пустоши, или по лесу, или среди диких скал, могла пришпорить коня и погнать его в грозовой дождь, заставляя вставать на дыбы при блеске молний и грохоте грома. Останься отец жив, хрупкая худышка обладала бы железным здоровьем – ни усталость, ни смена времен года, ни болезни не имели бы над ней власти. Но не только тело – отец укрепил бы в ней душу, которая колебалась между добром и злом, а отец направил бы ее к добру. Потеряв отца, Мария потеряла все – она лишилась того магического кристалла, который мог бы показать, что есть в ней хорошего и что дурного.
Если бы отец остался в живых, то кто знает, что вышло бы из этой сложной двойственной натуры? Может быть, поэт? В дальнейшем вы убедитесь в счастливой предрасположенности Марии к писательскому труду, порывы сердца в ней сливаются с магией стиля. Быть может, она стала бы доброй матерью семейства, спокойной, заботливой, исполненной добродетелей, озаренной лучом поэзии? После кончины своего отца она с неожиданной остротой почувствовала, что все кончено и для нее, что не осуществится ни одно из тех ослепительных мечтаний, какими манило ее горделивое воображение.
