– Душа моя, душа! Скажи, как скорее освободить тебя от имен чужих, песком времени и упрямой волей людей нанесенных? Когда вкусишь ты радость свободы? Когда престанешь ты нуждаться во времени, в пространстве земном? Когда успокоишься, когда убедишься, что обладаешь уж всем, что должна иметь в юдоли сей? Когда закончится поток ледяной?
Душа рвалась, торопилась вперед неудержимой белой волчицей. В последний раз оглянулась она на вжавшееся в золоченое кресло тело.
– Не проклинай смерти, будь к ней приветливо, ибо не последний это рубеж испытаний. Встреть смерть мнимую благосклонно.
Белая волчица бесшумно проскользнула в соседние с царской опочивальней покои. Здесь дремал Князь, окончательно перебравшийся во дворец, снедала его тревога.
Захотелось завыть тоскливо, прощально. Не навеки ли прощаемся?
Нежное дуновение слов коснулось постаревшего лица Князя, поцелуем легло на его губы, скорбно поджатые, словно уже похоронил, словно уже расстался:
– Только не оцезаривайся, мой милый, не полиняй…
Белая волчица тенью выскользнула из дворца, ей необходимо успеть еще в одно место.
…Или мир только хаос, последовательное сцепление и разложение? Или он есть единство, порядок, провидение? Если первое, как оставаться в такой клоаке?.. Разложение меня настигнет. Если второе, я поклоняюсь, отдыхаю, верю ледяному потоку…
Варвара Михайловна сидела у зеркала, не в силах отвести взгляда от открывающегося ей уродства.
И вдруг зеркало затуманилось, а затем в тот же миг прояснилось, и на нее глянули ненавистно-знакомые, магически притягательные золотые глаза.
– Ты думала погубить меня? Глупая… Ты погубила не меня, Тьма надолго опустится на близких твоих, затопит ложью и клеветой ненавистников дом Князя, пожрет забвением и обманом…
Варвара Михайловна взвизгнула, нервно обернулась. Ужас сковал ее – в светелке стояла белая волчица. Как предвестница надвигающегося несчастья.
Сухоруков жадно вслушивался в слова «Протокола Верховного Тайного Совета по делу князя А. Д. Меншикова», писанного четвертого апреля тысяча семьсот двадцать восьмого года.
– «Варвару Арсеньеву послать в Белозерский уезд в Горский девичь монастырь и тамо ее постричь при унтер-офицере, который ее повезет в тот монастырь; … и велеть ей тамо потому ж быть неисходной. И игуменье смотреть над нею, чтоб никто ни к ней, ни от нее не ходил, и писем она не писала».
Анатолий Лукич не жалел о потере «любезной своей горбушки» – чего жалеть о бабах-то! И дату сего «Протокола», подтверждающего окончательное падение Князя, считал знаковой. Завтра, пятого апреля, день рождения Белой Волчицы, вновь ускользнувшей из его рук. Вот ведь досада – даже смерть была на ее стороне, помогла ей уйти. Ну, да ничего, он терпеливый.
