Клубы пара и обжигающая вода. Да, так хорошо… Напрочь выпарить ненужные мысли и лишние чувства. Ничего особенного не произошло, ты просто устала, страшно, смертельно устала… Запрокинуть лицо, коснуться воды волосами, затылком, глубже, глубже, зажмурить глаза… вынырнуть. Прохладная струя воздуха освежает мокрую голову – легонько и приятно. Вот только откуда такая свежесть в сплошном жарком тумане?
– Лара, ты вернулась? Слава богу! Я уже…
Фрэнк.
Даже входную дверь не закрыл…
– … Уже собирался идти заявлять в полицию, заскочил вот за документами. Надо позвонить Винченцо, он совсем места себе не находит. Съемки, конечно, сорвались… ты бы хоть предупредила! Ты в ванной?
Нет никаких сил подняться… но это нужно сделать. Подняться и, подавшись вперед расслабленным телом, с которого стекает на пол вода, защелкнуть изнутри шпингалет.
Прости, Фрэнк, не могу тебя видеть.
Не видеть и не слышать никого…
Долго-долго лежать в постепенно остывающей, теперь просто очень теплой воде и ни о чем, ну, почти ни о чем не думать… В конце концов он закончится, этот сумасшедший, сумбурный, чудовищный и уже неотменимый день.
* * *
Честное слово, денек выдался что надо!
Расставшись с Ларой, Франсис еще немного пошатался по набережной. Предвечернее солнце светило мягкими нежаркими лучами, воздух стал теплым и почти неподвижным, и навстречу попадались одни красавицы, и все они призывно улыбались неотразимому, хоть и одетому в штатское лейтенанту Брассену.
Впрочем, сегодня он уже не желал новых побед. Зачем нивелировать мелочами ту, великую, которую ему удалось-таки одержать! Что не вышло бы ни у кого другого, – вот у Поля, например, ни за что! – потому что никто другой не обладает и половиной его, Франсиса, сокрушительных достоинств. Он даже заглянул мельком в зеркальное окно лотерейного киоска, пригладил пальцем усы и сам же рассмеялся над этим простодушным самолюбованием. Нет, для полного счастья лейтенанту Брассену было мало собственного восхищения собой. О его грандиозной победе непременно должен был узнать еще кто-нибудь.
Поразмыслив, он направился в «свой» публичный дом. Заведение располагалось неблизко, но размять ноги хорошей прогулкой было даже приятно. Давно ему не шагалось так легко и свободно – все-таки мундир имеет свои недостатки. Правда, теперь надо подумать, как не попасться в таком виде на глаза командованию, возвращаясь на борт… меньше с тем, обойдется. Можно перехватить своих перед посадкой в шлюпки и одолжить у кого-то из ребят китель, а джинсов в темноте не будет видно. Главное, чтобы ни одна шестерка не настучала… но Франсис свято верил в мужскую солидарность и офицерскую дружбу.
