Бабулька проскользнула внутрь, напоследок стрельнув в сторону Франсиса ярко-фиолетовыми – какими ж еще? – глазами. Печальный негр за гардеробной стойкой вопросительно уставился на него, и Франсис вдруг обнаружил себя в зеркале напротив стягивающим с плеч замшевую куртку. В конце концов, интересно же, что делать этой древней старушенции в таком месте! Поль, будь он здесь, непременно бы полюбопытствовал. И еще он, вдоволь нахохотавшись, объявил бы во всеуслышание: «Вот что делает с людьми женитьба!» Хорошо хоть, что Поля здесь нет.
Жалко, что Поля здесь нет.
Девушка в серебристом платье пела нежную неаполитанскую песню, и на потолке мягко мерцали крупные неаполитанские звезды. Девушка была уже не Анни, другая, а песня и звезды те же самые. В такое время «Плезир» еще почти пустовал, молодые парочки занимали только два-три столика, а остальные, сервированные бокалами и рюмочками богемского стекла, поблескивая, дожидались посетителей. У самого входа струйка сигаретного дыма очерчивала тонкий луч прожектора, ответственного за звезды на потолке. А старушка словно провалилась, и, оглядывая салон в ее поисках, Франсис автоматически поздоровался с человеком, пускающим дым. В прежние времена само собой разумелось, что он знал в лицо всех завсегдатаев «Плезира», только в лицо, ближе по негласному правилу никто ни с кем не знакомился, – в «Плезире» каждый имел право на уединение. Впрочем, Франсис и в прежние времена искал тут чего угодно, но не одиночества. В прежние вре…
– Господин Брассен, если я не ошибаюсь?
В этот момент звезды мигнули и погасли, серебристая девушка исчезла, вспыхнул горячий красный свет, и под жгучие латиноамериканские ритмы между дальними столиками появилась Анни в черном платье с разрезом от бедра и алыми розами за декольте и в волосах. Франсис помахал ей, хотя певица вряд ли могла это заметить, а потом повернулся к окликнувшему его незнакомцу.
Человек за крайним столиком был узколицый, бородатый, в его прищуренных глазах светились алые отблески, что в сочетании с красноватыми клубами дыма создавало впечатление какой-то мефистофельщины. Он загасил сигарету и поднялся во весь рост.
И тут Франсис его узнал. Альберт Сон, драматург со вчерашней пресс-конференции.
Тридцать три года, – самый молодой из Трех мушкетеров, – холост, родом с Юга, Скорпион по Зодиаку, Дракон по восточному гороскопу, рост два метра пять сантиметров, но в профессиональный баскетбол никогда не играл, интервью дает еще реже, чем Сведен с Фальски. Франсис усмехнулся. Все это рассказала ему Марша, которая целую неделю перед прессухой собирала досье на драматургов и совершенно не могла общаться на какую-либо другую тему.
