— Издевайся, сколько хочешь, но дочь все время говорит о справедливости, о науке, о законах логики и еще черт знает о чем.
Джек взял свой сюртук и стал неверными движениями разглаживать его.
— Хорошо, пусть она заботится о справедливости, а я уйду в это время в открытое море. Меня это устраивает.
Отчаявшись разгладить сюртук, Джек перекинул его через руку и попытался встать. Но Генри остановил его.
— Ты не можешь уйти.
Шлепнувшись с размаху обратно на стул, Джек уставился на Генри непонимающими глазами.
— Что, черт подери, ты говоришь? Я не собираюсь подставлять свою шею, чтобы угодить твоей жеманнице.
Генри моментально разобиделся:
— Будь любезен, следи за своими словами.
— Боже, спаси меня от заботливых отцов!
— Когда станешь отцом, тогда сразу все поймешь.
— А еще. Боже, избавь меня от назиданий! Генри нагнулся к столу.
— Ты не можешь быть серьезным?
— Проклятье ада! Я серьезен как никогда. Твоя дочь пытается отправить меня на виселицу, а я совершенно серьезно пытаюсь спастись, — Джек встал. — Пойдем со мной на пирс и посмотрим, сколько ты мне должен за товар. Я надеюсь, мои люди выгрузили хотя бы половину.
— Нет.
— Что ты имеешь в виду? — Джек снова опустился на свое место и наклонился так, что лица их совсем сблизились. — Мои люди рисковали своей жизнью из-за этого груза, и я намереваюсь им заплатить.
— О, я заплачу тебе. Разве когда-нибудь было по-другому?
Генри пропустил мимо ушей замечание Джека о том, что это было до того, как тот стал счастливым отцом.
— Я имею в виду, что ты не можешь вот так уехать. По крайней мере сейчас. Это ничего не решит.
— Это, черт возьми, поможет мне сохранить свою шею в натуральном виде.
— Да, а что же будет со мной? — Голос Генри дрогнул на последнем слове.
— С тобой? — Джек мотнул головой. — Ты же не пират.
— Верно, но я имею дело с пиратами, и в первую очередь с тобой, — добавил Генри с убитым видом.
— Ты, между прочим, провел время не без пользы и порядком на этом разбогател.
— Знаю-знаю, но Миранде это неизвестно. Она думает, что я порядочный купец, и восторгается мной.
Джек ничего не ответил. Он просто ждал, что Генри скажет дальше, и старался сам себя убедить, что его шея вовсе не ноет и ничего ему не предвещает.
— Если она обратится к королевскому сборщику податей, то он займется дознанием… даже когда ты уйдешь, и меня, наверняка, осудят.
Джек молча смотрел на своего друга: ему было немного жаль Генри. Но если все так и произойдет, то Генри только пожурят, он не рискует своей шеей. Чего он впал в такую меланхолию, ему-то не о чем горевать!
