Две пары глаз, одни — обвиняющие, другие — вопрошающие, обратились на Джека. Тот мог только пожать плечами.
— Ты видишь, он даже не пытается отрицать того, что он со мной сделал.
— Что я с тобой сделал? — Джек угрожающе шагнул к кушетке, но Генри тут же встал на его пути. — Черт меня возьми, если я хоть пальцем тебя тронул.
— Ну, Джек, не обязательно сквернословить.
— Проклятье ада! Совершенно нет никаких причин, — проворчал Джек, направляясь к двери.
— Ты позволишь ему уйти? — Миранда резко вскочила. — Это преступник, и он должен быть наказан.
— Ну… да… нет, гм, — Генри никогда еще не был в такой неловкой ситуации. — Ты уверена, что с тобой все будет в порядке, если я уйду?
— Естественно. Со мной все в полном порядке. Только сделай что-нибудь с этим пиратом. Один из его людей угрожал, что заберет мой микроскоп.
Слова дочери отдавались в ушах Генри, когда он поспешил к двери. Он нашел Джека на веранде, где тот весьма нервно прохаживался.
— Что ты сделал с моей дочерью? — спросил Генри без всяких околичностей.
Джек, нахмурившись, посмотрел ему прямо в глаза:
— Я ни черта не сделал с твоей драгоценной дочерью.
— Но она сказала…
— Мне наплевать, что она там тебе сказала. А откуда у тебя испанская дочь?
— Она не испанка.
— Но она говорит по-испански, я слышал своими ушами.
Увидев недоверчивое лицо своего собеседника, Генри промямлил:
— Она еще говорит по-английски, по-французски и на латыни. Дедушка научил ее языкам и многому другому. — Тут Генри расправил плечи и подошел к Джеку поближе, — но это неважно. Меня интересует по-настоящему только одно: что сделал ты с моей дочерью.
— Нет! — прямо в лицо своему старшему другу резко бросил Джек. — Важно то, почему ты мне не веришь, если я сказал тебе, что совершенно ничего с ней не сделал.
С этими словами Джек повернулся на каблуках и, хлопнув дверью, вышел на яркий солнечный свет.
Джек сидел в одном маленьком кабаке в порту, медленно пил крепкий эль и оплакивал себя. Это происходило с ним не первый раз в жизни, и он уже знал все симптомы этой опасной жалости. Ему было ясно, что он должен на что-нибудь решиться, но вместо этого он делал еще один глоток из своей оловянной кружки. Он находился здесь уже… черт знает сколько времени и успел выпить порядочное количество эля. Джек поставил со стуком кружку на грубо оструганный стол. Смешно сидеть здесь и набираться вместо того, чтобы готовиться к отходу из Чарлз-Тауна. «Морской ястреб» должен уйти отсюда навсегда. Когда дочь Генри покончит с его репутацией, он не сможет появляться в городе, как бы жители ни нуждались в его товарах. Горожане закрывали глаза на его настоящую профессию, пока это было возможно, но если кто-нибудь начнет вопить, «что он пират» — а именно так и поступит дочь Генри, — они не смогут больше этого делать.
