Джек сбросил сапоги, снял расстегнутые брюки, порванную рубашку и жилет и направился к двери.
— Что ты делаешь?
Он повернул ключ в замке и, не торопясь, ответил:
— Хочу убедиться, что никто не сможет войти. Генри весьма неодобрительно отнесся к его возвращению, и хотя он вряд ли бы стал врываться в комнату Миранды, но нежелательные сюрпризы им ни к чему. Джек услышал, что его жена хихикнула, и понял, что она придерживается того же мнения.
Миранда лежала, приподнявшись на локтях. Улыбка исчезла с ее лица, глаза потемнели, и Джек;
наслаждаясь ее откровенным любующимся взглядом, весь переполнился законной мужской гордостью.
— Ты гораздо красивее, чем «Давид», — вдруг прошептала она, и Джек чуть не упал.
— Кто это, черт возьми, такой?
В два прыжка он был уже у постели и, стоя на коленях, заглядывал ей в лицо.
— Ну как же? «Давид» Микеланджело[17]. Статуя. Она считается выражением мужской красоты. В чем дело? Ты что, не слышал о Микеланджело?
— Да ладно, знаю я, кто это.
Джек что-то припомнил, правда весьма смутно, из слов своего наставника. Но это было так давнее еще в Шотландии, да и Джек никогда не был прилежным учеником. Немного успокоившись, Джек устроился рядом с ней.
—Похоже, ты усердно его изучала.
Миранда запротестовала, но Джеку показалось, что щеки ее порозовели. Он пристально посмотрел нанеси сказал:
— Ты много о нем знаешь.
— Просто я видела рисунок с этой скульптуры. У него прекрасно развитая мускулатура.
Миранда опустила глаза, Джек так пристально смотрел на нее, что она вся невольно зарделась.
— Мускулатура? — Джек медленно провел пальцем от ее ключицы до груди. — У меня тоже есть мускулы.
— Я знаю, — вздохнула Миранда. Сосок ее напрягся и отвердел. Его пальцы спустились ниже, к животу, и Миранде удалось только прошептать:
— М-м, у тебя вообще все очень большое.
— Тебе холодно? — Джек натянул простыню повыше и придвинулся к Миранде. Они так и лежали в объятиях друг друга, ее голова покоилась у него на груди. Джек думал, что ей удобно, однако она вздрогнула, и он забеспокоился.
— Нет, — голос ее был сонным, и неудивительно — было очень поздно. Свеча догорела и погасла, комнату освещал только лунный свет. — Эта ночь кажется мне ненастоящей.
— И поэтому ты дрожишь?
Миранда подняла голову.
— Мне трудно объяснить и понять, что я чувствую.
Джек вздохнул и снова положил ее голову себе на грудь.
— Да, я тоже ничего не могу понять. Ночь, и правда, какая-то ненастоящая. Но ничего, завтра, с восходом солнца, ты вернешься к обычной жизни.
