Миранда только пожала плечами.
— Мне так показалось.
— Ты видишь, что я пережил? — Он обратился к Генри, который все еще сидел на кровати.
— Мне кажется, что вы вдвоем заставили меня многое пережить.
— Миранда, я же твой отец.
— Именно поэтому мне сейчас так больно. Все эти годы, пока я жила в Англии, я воображала, что ты меня любишь и ждешь.
— Я очень люблю тебя. Очень. — Генри тоже вскочил, и сейчас они с Джеком стояли рядом. — Я просто не мог смириться с тем, что ты узнаешь правду обо мне.
— Что ты с пиратом заодно?
— Джек, проклятье, зачем ты ей все рассказал?
— Ничего я ей не говорил, — Джек скрестил руки на груди. — Ты еще не понял, что твоя дочь все и всегда знает? Особенно когда подслушивает у двери. Видимо, самое существенное сейчас то, что ты собираешься делать?
— Я еще не решила, — Миранда подумала: как жаль, что у нее нет времени спокойно во всем разобраться. В одном она была уверена: — Я не собираюсь выходить за тебя замуж.
— Если бы ты через замочную скважину слушала внимательно, то знала бы, что не я это предложил.
Она так себя вела, как будто быть его женой было самой незавидной долей на свете.
— Вот и хорошо, потому что этого не будет, хотя, быть может, это и было бы справедливым наказанием.
— Пиратов обычно вешают, а не держат в неволе.
Сказав эти слова, Джек тут же пожалел об этом, потому что краска отхлынула от ее лица. Несмотря на оружие и на то, что она рассматривала брак с ним как кару с небес, он не хотел ее обижать. Да и, кроме того, он считал, что у нее есть право чувствовать нечто подобное после того, что она испытала. Он только сожалел, что сам так сильно увяз в этой истории. Особенно теперь, когда Генри вошел в роль разъяренного отца.
— Я все-таки думаю, что брак — наилучшее решение. Это единственный путь, чтобы исправить зло, которое причинил тебе Джек. — Генри зашлепал босыми ногами к окну.
— Нельзя сказать, что вся вина лежит на капитане Блэкстоуне. — Миранда была очень сердита, но она хотела быть честной до конца.
— На ком же еще? Я полностью ее признаю, — настаивал Джек. Не мог же он допустить, чтобы Миранда еще брала на себя ответственность.
— Эти споры никуда нас не приведут, — Генри умоляюще сложил руки, обращаясь к дочери. — Я хочу тебе только добра. И я хочу знать, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
Миранда открыла рот, чтобы ответить, но остановилась, потому что на самом деле она еще не знала, что ей сказать. Но тут внизу раздался стук во входную дверь. Она повернулась на каблуках и в этот момент почувствовала, что пистолет испарился из ее рук.
