— Довольно, хватит.
В тот же момент он почувствовал резкий удар в днище лодки, сопровождаемый коротким, сухим, каким-то подспудным треском. Ровная гладь воды в том месте, где был опущен брикет, вдруг заметно выпучилась, потом побелела, зашипела и стала оседать. Техник велел повернуть лодку назад, взял подсачек на длинной рукоятке и во весь рост стал на нос, оглядывая воду вокруг. Старик смотрел на него и — тоже на воду, и больше всего на свете в этот момент хотел, чтобы никакой рыбы не появилось.
Все же он первым заметил легкий всплеск впереди, слева, и руки его сами быстро и ловко направили лодку туда, «Поросенок», грубо выброшенный из сачка, с большой высоты тяжело ударился о дно лодки и лежал, мелко подрагивая хвостом. Старик никогда не позволил бы себе так поступить с рыбой, особенно с таким красавцем. Он хорошо видел его боковым зрением. Прямо посмотреть на него он не мог, потому что боялся встретиться с ним взглядом…
Светлые животы и поблескивающие бока рыб появились сразу в нескольких местах. Техник молча указывал направление, и старик покорно выполнял его распоряжения.
Лодка наполнялась рыбой.
А в душе старика все нарастала и ширилась темная, гнетущая пустота. Ему было все равно…
Война уже сразила его.
В последующие дни, к немалому удивлению своих мюнхенских родственников, старик то и дело стал навещать их в городе, причем почти всегда в некотором подпитии. На вопросы отвечал лаконично и, так как он не любил врать, достаточно точно: в последнее время он здорово приноровился ловить рыбу в этом озере… А в ближайший семейный праздник он собрал всех и устроил пир горой. Был тут и его любимец — племянник Вольф. Ему старик по секрету рассказал все…
Это был тот самый Вольф, приятель Ганса, который принимал деятельное участие в организации зарядной аккумуляторной станции в начале Вольфратсгаузенского шоссе.
На другой же день он вместе с дядей — «дедом» уехал к нему на озеро, захватив с собой солидную сумму денег, полученных Гансом от Мюленберга.
Вот так и пересекаются разные вереницы жизненных событий и, если присмотреться, нет ничего «случайного» ни в самих этих вереницах, ни в их переплетениях и встречах.
* * *
Наступил последний день работы.
Около полудня Ганс медленно подошел к Мюленбергу и сказал безрадостно:
— У меня все готово.
И все-таки инженер дрогнул, — Ганс заметил это по его взметнувшемуся взгляду. Да, это был конец. Только что он сам закончил последнюю из остававшихся операций — проверку параллельности оптических осей луча и видоискателя. Однако Мюленберг сразу овладел собой.
