Когда я прочел это, то даже вскочил и долго не мог прийти в себя от изумления.
– Что это такое?! Как могли господа газетчики пронюхать об этом деле, которое держалось в безусловной тайне, в строжайшем секрете? И потом – главное – откуда они взяли, что с Путилиным сделался нервный удар?
– А что если, действительно, с ним сделалось вечером нехорошо? – мелькнула у меня тревожная мысль. – Ведь мы расстались около четырех часов дня, после гробовщика.
Я немедленно велел закладывать гнедую лошадку и через несколько минут мчался уже к моему другу.
– Что с Иваном Дмитриевичем? – быстро спросил я курьера.
– Ничего… – удивленно смотря на меня, ответил сторож. Я влетел в кабинет гениального сыщика.
Путилин сидел за письменным столом, проглядывая какие-то бумаги.
Он взглянул на меня и с улыбкой бросил:
– Я знал, что ты сейчас приедешь. Я ожидал тебя.
– Что с тобой? Ты заболел?
– Я? Наоборот, чувствую себя превосходно.
– Так что же это значит? – протянул я ему номер газеты.
Путилин усмехнулся.
– Ах, ты про эту глупую заметку? Мало ли что врут репортеры.
– Но откуда, скажи, они могли пронюхать об истории с гробом?
– А черт их знает…
Я подивился в душе тому безразличию и спокойствию, с каким мой друг отнесся к появлению в газете сенсационного разоблачения.
– Если ты свободен, приезжай, дружище, часа в три, – сказал Путилин.
В три часа я был у него.
– Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.
Глава VII. Итальянский ученый
Тот, кто никогда не бывал в «сыскных музеях», не может себе представить, какое это мрачное и, вместе с тем, замечательно интересное место!
Мрачное потому, что все здесь напоминает, вернее, кричит о крови, ужасах преступлений, самых чудовищных; интересное потому, что тут вы наглядно знакомитесь со всевозможными орудиями преступлений.
Какая страшная коллекция криминально-уголовных «документов». Чего тут только нет! Начиная от простой «фомки» и кончая самыми замысловатыми инструментами, на некоторых из них зловеще виднеются темно-бурые, почти черные, пятна старой запекшейся крови.
Ножи, револьверы, кинжалы, топоры, веревки, мертвые петли, «ошейники», пузырьки с сильнейшими ядами, шприцы, с помощью которых негодяи травили свои жертвы, маски, фонари с потайным светом.
О, всего, что тут находилось, немыслимо перечислить!
Тут воочию вставала пред устрашенным взором вся, неизмеримая по глубине и ужасу, бездна человеческого падения, человеческой зверской жестокости, жажды крови.
Страшное, нехорошее это было место.
