Майкл смотрел на ее мягкие сочные губы. Интересно, каковы они на вкус? Он перевел дыхание, борясь с неодолимым желанием прижать Джоанну к себе и закрыть этот прекрасный рот своими губами.
Потом его охватило чувство вины. Да что же с ним происходит, черт возьми?! Просто мозги набекрень! Это же Джоанна, женщина, о которой он поклялся заботиться и которую должен защищать – защищать, а не обольщать!..
Ошеломленная возникшим вдруг между ними напряжением, Джоанна недвусмысленно взглянула на часы. Впервые Майкл настолько вывел ее из равновесия.
– Теперь, если ты немедленно не уйдешь и не дашь мне собраться, я обязательно опоздаю. – С этими словами она развернула Майкла на сто восемьдесят градусов. Ей хотелось побыть одной и немножко прийти в себя. – Отправляйся-ка ловить плохих мальчиков и перестань за меня беспокоиться.
– Но… – Майкл снова обернулся, и Джоанна решительно подтолкнула его к выходу.
– Никаких «но», Майкл!
– А ты уверена, что не передумаешь и…
– Скорее съем лягушку на завтрак. – Распахнув дверь, она выпроводила Майкла за порог. – Иди-иди. Увидимся вечером. – И, закрыв дверь прямо перед его носом, перевела дух. Прислонившись к стене, она наконец дала волю слезам одиночества, копившимся в ней весь этот день.
– Майки, ты что как грозовая туча? – поинтересовался Шон Патрик Салливан. В свои семьдесят восемь он походил на сказочный персонаж – рослый, грудь колесом, белоснежная седая шевелюра, в глазах озорные искорки. Все ласково называли его Папа.
Только ему одному Майкл разрешал называть себя Майки.
Надраивая исцарапанную деревянную стойку в пабе Салливанов своей неизменной белой тряпкой (лежавшей в те редкие минуты, когда он ею не пользовался, на его левом плече), Шон внимательно поглядывал на внука. Что-то мальчика явно гнетет – нужно быть уж совсем идиотом, чтобы не заметить этого…
Папа ощутил прилив отеческой любви и заботы. Мальчики, как он ласково обращался к внукам, выросли замечательными мужчинами. И к тому же красивыми, подумал он с гордостью, оттирая со стойки старое пятно. Их отец гордился бы ими.
– Что-нибудь в участке? – спросил он наконец. Уйдя в отставку после тридцати лет службы, Папа отличался прежними проницательностью и умением слушать. Особенно когда дело касалось полицейских, и уж тем более если речь шла о любимых внуках.
– Да нет, Папа, – ответил Майкл, потягивая кока-колу и устало потирая лицо. Он тяжело и от души вздохнул. – В участке-то все в порядке. – Чтобы успокоиться после разговора с Джоанной, он зашел в паб.
