Я допросил и Фирмина. У того даже не было никаких соображений, куда могли пропасть газетные вырезки. Он ничего о них не знал.
В кабинет вошел Феликс.
— Как дела, Симон? Ты лучше себя чувствуешь?
— Спасибо, уже хорошо. Скажи, а почему ты мне ничего не рассказал о краже «Уха мавританки»?
— Не было повода. Это же не наш сейф. Никаких претензий не поступало. Для чего я буду говорить с тобой об этом деле?
— И то верно. До свидания.
Я снова нажал кнопку. На этот раз моей секретарши. Норма Орлеак тут же предстала перед моим столом, безупречно строгая и элегантная.
— Вы мне сказали, что подшивка газет цела, Норма?
— Так и есть.
— Посмотрите, пожалуйста, и скажите, может, все-таки отсутствуют какие-нибудь вырезки?
Она быстро просмотрела подшивку и удивленно подняла голову:
— Странно. Нет номера 16 — 64. Где говорится о краже бриллианта графа де Шодерло.
— Кто мог взять эту вырезку?
— Я не знаю, — с недоумением сказала она. Зазвонил мой телефон. Норма собиралась уходить, но я сделал ей знак остаться, указав на стул. В телефоне раздался тихий с присвистом голос, который произнес:
— Я сначала звонил Соланж, она дала мне этот номер. Это Тео Дамьен.
— Что вы хотите, мсье Дамьен?
— Вчера вечером я был несколько резок. Извините меня. Я сначала ошибся, сказав, что поклонник, записавший мое произведение, неизвестен. Сегодня, когда я рылся в своих бумагах, мне попалась его визитная карточка. У него магазин радиоаппаратуры и электротоваров. Кроме того, радиомастерская и неплохая студия грамзаписей. Но любопытно, что его фамилия нигде не фигурирует. Везде стоит только коммерческая марка фирмы «Марго».
— Огромное вам спасибо, мсье Дамьен.
Я повесил трубку. Как мне было известно, в Париже более трехсот магазинов радиоаппаратуры.
У меня, наверное, было странное выражение лица, но я был уверен, что Норма этого не заметила. Так, теперь кое-что становилось ясным. В моем мозгу молниеносно всплыли две картины.
... Подвал с решетками. Женщина в облегающих брюках и в свитере, сильно обтягивающем ее пышную грудь. Ослепительная блондинка. Грациозным движением мизинца она часто поправляла прическу, как будто хотела удостовериться на месте ли волосы или нет. Она была очень любезна и предупредительна: приносила мне завтрак и ужин. Два или три раза она наклонялась надо мной и с удовольствием целовала. А потом говорила:
— Ты не должен притворяться, что потерял память, как ты это пытаешься сделать, Симон. Может быть, ты знаешь, кто я?
