Аксель отклонился в сторону, чтобы увернуться, и потерял равновесие, не смог удержаться и покатился по крыше вниз. Его руки лихорадочно пытались хоть за что-нибудь уцепиться. Он, наверное, думал, что парапет выдержит его, но оказался слишком тяжел и в падении успел развить скорость. На мгновение он задержался, лежа на спине поперек стока для дождевой воды. Его тело балансировало на нем, как весы, а потом я остался на крыше один. Раздался его отчаянный вопль, прежде чем он превратился в ничто. Наступила тишина. Внизу, на улице, раздались крики ужаса, визжание тормозов и неясные голоса свидетелей.
Осторожно пройдя по скату, я достиг пожарной лестницы. Там подобрал свой «маузер», спустился по лестнице в грязный двор, заставленный мусорными баками.
Переведя дыхание, я вышел на улицу Гюнемера. Там, как я и ожидал, стоял черный «ситроен». Уже спустились сумерки. Я уверенно открыл дверцу и сел в машину.
Дени Монтаржи сжимал руль, мотор был уже заведен. Розоватый свет приборного щитка отражался на мерзком лице бандита. Я ткнул дуло «маузера» ему между ребер, потом нажал еще сильнее.
— Поехали.
По правде сказать, он очень удивился. У него отвисла нижняя челюсть и веки нервно задергались.
— Кто... Кто вы такой?
— Спроси лучше у Акселя.
— А где... Аксель?
— Он нырнул.
— Он мертв?
— Думаю, можно умереть, если нырнуть с высоты двадцати пяти метров на асфальт. Сомневаюсь, чтобы Аксель заранее приготовился к этому прощальному прыжку. Поехали!
«Ситроен» рванулся вперед. Я был очень зол и не убирал оружие.
— Поехали в твою «Зеленую обезьяну». И не вздумай шутить!
Я посмотрел на приборную панель, порылся в «бардачке». Они были мне безусловно знакомы. Значит, не в первый раз я путешествовал в этой проклятой машине. Но все говорило о том, что и не в последний.
Монтаржи вел машину осторожно, его пальцы судорожно цеплялись за руль. Его и без того бледное лицо было сейчас, как гипс. Губы тихо шевелились. Но не для молитвы.
— Расслабься немного, — посоветовал я. — А то у тебя еще случится инфаркт или отравишься собственным ядом.
— Я хотел бы знать, что произошло с Акселем.
— Он разбился о тротуар в центре улицы Дантона. Не спеши. Обо всех деталях ты прочтешь в газетах.
— Зачем мы едем в мое заведение?
— Хочу, чтобы ты познакомил меня со своими погребами.
— Для чего?
— Чтобы посмотреть, знаю ли я их.
— Тебя никогда у меня не было.
Я уже знал наверняка, что ни у него, ни у Акселя не было сиплого голоса.
— У тебя что, плохо с памятью? — осведомился Монтаржи.
