Однажды утром, когда мы были еще в постели, как обычно, до обеда, раздался настойчивый звонок, заставивший нас вздрогнуть. Я накинул халат и пошел открывать. У меня будто бомба внутри взорвалась. На пороге стоял комиссар полиции, который присутствовал, когда мы укладывали в гроб Кремана. Он улыбался сердечно и несколько смущенно. Это был старый простецкий полицейский, дослуживающий в провинции свой последний год до пенсии. На нем был отпечаток унылой жизни, проведенной за работой, где никогда не было никакой тайны.
Он ждал, держа шляпу в руках. Это был коренастый мужчина с плотным венчиком кудрявых седых волос вокруг лысины. У него были светлые глаза и золотозубая улыбка.
– Добрый день, месье Деланж, я вам не помешал?
Для того чтобы покачать головой, мне пришлось взять себя в руки.
– Вовсе нет.
– Я хотел бы видеть мадам Кастэн, она здесь живет?
– Но... да.
Я отодвинулся, чтобы пропустить его, помешать ему я не мог.
Он вошел в квартиру. Жермена еще лежала на диване. На ней была ночная рубашка из тюля, сквозь которую проглядывала грудь.
Комиссар поприветствовал ее без малейшего смущения, словно он пришел с визитом в шикарный светский салон.
– Извините, что вторгся к вам в такую рань.
Я уловил иронию в его словах: на самом деле часы пробили десять.
– Есть новости? – спросила Жермена.
Взбудораженная, она сидела на диване, нимало не заботясь о том, что ее грудь почти обнажена.
– Может быть...
По счастью, полицейский не смотрел на меня. Он увидел бы, как перекосилось мое лицо. Машинально я глянул в зеркало – за один миг я постарел на десять лет.
Полицейский объяснил:
– Нам сообщили из Нанта об одном мужчине, похожем на вашего мужа. Это больной амнезией, найденный в поезде. Он сейчас в психиатрической больнице, и я думаю, что было бы неплохо, если бы вы...
Я вздохнул спокойнее.
– Прекрасно, месье комиссар, после обеда мы поедем в Нант.
Он повернулся ко мне:
– Да, желательно бы... Хотя я лично не считаю, что речь идет о Кастэне.
– Почему? – спросила Жермена.
Он покачал головой и почесал свой голый череп.
– По моему мнению, мадам Кастэн, ваш муж мертв. Простите, что причиняю вам боль...
Опять эта скрытая ирония, так действующая мне на нервы.
Он поднялся.
– Ну, вот и все, мне надо возвращаться. Вообще-то я в Париже по одному неприятному делу.
Он добродушно смотрел на нее.
– Неприятное дело? – пробормотал я.
– Дело по отравлению всегда не очень приятно.
Жермена промурлыкала:
– Отравление?
– Да, так предполагают. Еще ничего не доказано, надо эксгумировать труп, провести анализы, выяснить кое-что у фармацевтов. Хлопот полно. Ну, я заболтался...
