— Какой удар был для тебя! — сочувственно сказал Коул.
— Ужасный! Я их очень любила. А настоящих родителей я почти не помню. У меня остались от них только самые расплывчатые воспоминания. Например, я помню, как мама накануне своей гибели обняла меня и поцеловала. А вот лица не помню.
— А фотографии?
— Все сгорело. У соседей сохранилось несколько снимков отца, а мама, видимо, не любила фотографироваться и осталась за кадром.
Сердце Коула сжалось. Это ужасно — не знать, как выглядела твоя мать. Он-то осиротел в двадцать, а Сидни было всего лишь пять.
— Ты хоть что-нибудь помнишь?
Мамин медальон. — Сидни чувствовала себя удивительно спокойной рядом с Коулом, будто не сомневалась в том, что ему по силам разрешить все ее проблемы. — Серебряный такой, на крышке была выбита роза, а что было внутри, не знаю. Когда мама склонялась надо мной, он выскакивал из ее одежды. А я пыталась дотянуться до него.
— А где сейчас этот медальон?
— Наверное, тоже сгорел.
— О, Сидни!
— Все нормально.
Коул поправил ей волосы и нежно поцеловал в лоб.
— Думаю, это многое объясняет.
Она подняла голову и пристально посмотрела на него.
— Объясняет что?
— Твою профессию. Твое пристрастие к антикварным вещам.
— Глупость какая-то! Медальона уже не существует более двадцати лет.
Он дотронулся до ее лба рукой:
— А здесь он есть. — И, положив руку ей на грудь, добавил: — И здесь тоже.
— А ты у нас знаток в психологии?
— Нет, скорее в компьютерах.
— Тогда ты не должен анализировать меня.
— Возможно, и так». — Ему не хотелось спорить. — Но мне кажется, я прав.
Сидни зевнула.
— Нам нужно хоть немного поспать, — сказал Коул.
— Но уже утро.
— Не совсем. Солнце только встало. И мы можем часика два-три еще поваляться.
Сидни закрыла глаза и дождалась, когда Коул заснет. Она внимательно разглядывала его лицо.
такое загорелое на фоне белоснежной подушки; ей безумно хотелось погладить его, поцеловать. Но она позволила себе лишь осторожно провести пальцем по подбородку. А что, если разбудить его и рассказать ему всю правду? — вдруг подумалось ей. Наверняка они могли бы решить сообща все их проблемы.
Но нет. У нее не было уверенности, что Коулу это нужно.
Убедившись, что он крепко спит, Сидни осторожно выскользнула из его объятий, пробралась в гостиную и позвонила Руперту Коуану.
Она собиралась встретиться с ним лично. Потом, правда, придется объяснять Коулу свое внезапное исчезновение. Но если ей удастся вернуть брошь, то благодарный Коул не станет вдаваться в подробности.
