Ну, так о нашем-то деле; тут, в этом доме то есть, ничего то есть не далось, самая сущая безделица, потому, знаете, что это дом не такой: тут надо с осторожностью поступать и деликатно. Тут даже и поличного не приложили, то есть платка батистового, как девку при объявлении отправили в часть, а ведь уж это первое, чтоб поличное было налицо, хоть оно и не важное дело – платочек, а все годится… Ну тут и этого не удалось: дом не такой, нельзя было и настаивать очень, надо было осмотрительнее. А ину пору, вот и в прошлом году, только что также нам по усам текло, а в рот не попало – две серебряные ложки сряду выудил наш из дому после покражи серебра, для сравнения, а уж за третьей не посмел идти, так и бросил дело… А в другой раз шубку украли в доме; он меня и взял с собою для допроса, да и стал было приставать, чтоб все приметы записать, и все опять допрашивает… «Ну, – говорит хозяин, – уж извините, я вижу, чего вам хочется, да у меня другой такой шубы для сравнения нет…» Срезал злодей!
Ну, сударь мой, так-то я вижу, что толку нет, на подметки не выбегаешь, незачем и ходить к графу. Как быть, а три целковеньких задано, надо умудряться. Вот я вечером опять взялся за дело, за производство то есть, поглядел на него – с которого конца не приступись, и гроша не стоит, не только трех рублей. Если что-нибудь с девки сорвать – так безделица, едва ли и расходы воротишь, а уж тогда выпустить надо и порешить дело. Не хочется, убыточно. Ну, думаю, не поищешь, не постараешься, так и не найдешь. А потерять свое жаль. «Брось, – говорят товарищи, – ничего не доищешься, хоть и не перечитывай»; да и стали еще подсмеиваться, да и подшучивать надо мною, мигнув друг другу, да вполголоса: «Вот зашибет человек копейку, так зашибет!»
Ну, ладно. Перепустил я листы еще разок промеж пальцев – чего смотреть, явочная от управителя графского, да адресный билет Матрены этой, да два листка отобранных мною показаний – только и есть. Как ни верти, не вывертишь, а вывертеть надо. Гляжу – так вот глазами и напоролся тебе на аттестацию подсудимой по-прежнему местопребыванию, на адресном то есть билете; во-первых, подпись не засвидетельствована в квартале, а во-вторых, аттестация подписана твердою, скорописною мужскою рукою: Амалия Кейзер. «Врешь, – подумал я, – Амалии Кейзеры так не пишут; и у меня почуяло что-то ретивое и будто бархатною рукою по сердцу провело. Поглядел еще и молчу; думаю, пусть посмеются, а последний смех будет лучше первого.
