— Ну, пейте же! — Он наклонил флягу, и несколько капель попало ей на губы.
Шейла подняла руки, чтобы еще выше поднять флягу и чтобы как можно больше прохладной целебной влаги попало в ее пересохшее горло. Она не могла быстро глотать и стала захлебываться.
— Не торопитесь, — поостерег ее американец и опустил флягу. — Пейте понемногу.
Шейла заставила себя пить маленькими глоточками. Во фляге еще оставалась вода, когда он отобрал ее. Она еще не утолила жажду, она могла пить бесконечно.
— Не все сразу, — молвил американец, когда она сказала ему об этом, и опустил ее голову на траву.
Минуту-другую Шейла молча смотрела на него, наслаждаясь покоем и словно позабыв о своей участи пленницы.
— Как тебя зовут? — спросила Шейла.
Вместо ответа он принялся завинчивать крышку фляги. Потом с кажущимся безразличием посмотрел на сидящих поодаль собратьев, и глаза его приняли холодное выражение.
— Здесь меня называют Ларедо, — ответил он наконец, кивком головы указывая на остальных членов группы. Шейла ждала, когда он назовет свое полное имя. Он мрачно усмехнулся. — Обычное имя — не лучше, не хуже других, — заключил он.
Ее кошачьи глаза загорелись любопытством.
— Значит, ты из Ларедо?
— Не совсем так, — сказал он, не уточняя.
— Так ты американец? — настаивала на своем Шейла.
— Я там родился, — произнес он странным тоном, свидетельствующим о том, что он не собирается или не может возвратиться обратно. Потом посмотрел на север и задумался.
— Кто эти люди?
— Если ты имеешь в виду их имена или профессии, то они скорее всего давно уже их не помнят. И слава Богу, — ответил Ларедо. — Так проще.
В лагере развели небольшой костер, и его мерцающее пламя осветило на миг злобное лицо того, кто называл себя Хуаном. Он скривил губы в зловещей гримасе, отчего стали видны его желтоватые, с щербинами зубы. Он напряженно следил за Шейлой. Она живо вспомнила его отвратительные нахальные руки и мерзкое дыхание.
— Что — проще? Грабить, убивать, насиловать? — зло спросила Шейла.
Проследив за ее взглядом, он ободряюще посмотрел на нее и поставил флягу на траву рядом с ней.
— Я оставлю ее здесь, — сказал он. — На твоем месте я бы немного подождал, прежде чем пить снова. — И он пошел к костру.
— Ларедо, — окликнула его Шейла; она поднялась на локте, держа связанные руки перед собой. Ларедо повернулся к ней и ждал, что она скажет; он держался по-прежнему вежливо, но отчужденно. — Теперь я… — Она почувствовала, что ей трудно говорить, и начала снова: — Теперь я стану ночной забавой для тебя и твоих друзей?..
