. Но парадоксальным образом нарвская победа сослужила плохую службу Карлу, до самой Полтавы определив его отношение к побежденному противнику. «Молва об этой победе широко распространилась — слава ее осталась незабвенной, — пишет Оскар II, — а все-таки день Нарвы со всем своим блеском не был для Швеции и Карла XII счастливым днем. Победа, хотя и купленная довольно дорогою ценою, казалась выигранной слишком чудесно и легко и вызвала пренебрежение к противнику, которое сделалось семенем для обильной жатвы будущих бедствий. Великий царь понял вполне противника, хотя в то же время удивлялся ему. Он сумел извлечь поучение из собственной невзгоды и из характера своих врагов и воспользоваться этим уроком. Хотя это и послужило к ущербу нашей страны (Швеции. —
С.Ц.), но по справедливости ему нельзя отказать в этой славе».
Действительно, Петр, узнав о разгроме, не впал в уныние. Уцелевшие от боя, голода и холода во время бегства русские ратники приплелись в Новгород, по выражению современника, «ограбленные шведами без остатка», без пушек, палаток и всего своего скарба. Царь встретил беглецов словами: «Они побьют нас еще не раз, но в конце концов научат нас побеждать». Позднее, спустя 24 года, уже «ногою твердой став у моря», прославленный император, собираясь праздновать третью годовщину мира со Швецией, имел мужество признаться, что начал шведскую войну как слепой, не ведая ни своего состояния, ни силы противника.
Между тем было от чего схватиться за голову. Потери осадного корпуса были весьма значительны: сам Петр считал убитыми 6000 человек, другие цифру погибших определяли даже в 12000; вместе с ранеными выбыло из строя не менее трети людей. Десятков восемь весьма высокооплачиваемых офицеров, в том числе 10 генералов, попали в плен. Шведский король выражал полное удовольствие, что так легко выручил Нарву, неприятельскую армию разбил и весь генералитет в полон взял.
Пользуясь тем, что Карл после победы не двинулся в русские пределы, царь развил бешеную деятельность, стараясь как можно скорее поправить положение. Князь Репнин получил приказ привести в исправность полки, шедшие «в конфузии» от Нарвы; лихорадочно стали укреплять Псков и Новгород. «Рвы копали, церкви ломали, — пишет современник, — палисады ставили с бойницами и около палисад окладывали с обеих сторон дерном; также и раскаты делали, а кругом окладывали дерном; а на работе были драгуны и солдаты и всяких чинов люди и священники и всякого церковного чина, мужеска и женска пола; а башни насыпали землею, а сверху дерн клали, работа была насыпная, а верхи с башен деревянные и с города кровлю деревянную всю сломали, и в то же время у приходских церквей, кроме соборной церкви, служеб не было»… Петр, как обычно, сам следил за работой и жестоко карал за недосмотры и упущения. Раз, недовольный ходом работ, он велел бить провинившегося подполковника плетьми прямо на месте работ нещадно, разжаловал его в солдаты и послал в смоленский гарнизон. В Москве повесили за взятки при приеме подвод некоего Леонтия Кокошкина, в Новгороде за то же Елисея Поскачкина. Такие же строгие меры применялись и в других случаях.
