Карл XII. Последний викинг. 1682-1718 | страница 34

Петр вышел не похожим на своих предшественников, хотя между ними и можно заметить некоторую генетическую связь, историческую преемственность типов. «Петр был великий хозяин, — отмечает В.О. Ключевский, — всего лучше понимавший экономические интересы, всего более чуткий к источникам государственного богатства. Подобными хозяевами были и его предшественники…; но те были хозяева-сидни, белоручки, привыкшие хозяйничать чужими руками, а из Петра вышел подвижной хозяин-чернорабочий, самоучка, царь-мастеровой». В первом дошедшем до нас собственноручно писанном семнадцатилетним царем известии о самом себе — письме матери с Переславского озера — говорится: «Сынишка твой, в работе пребывающий, Петрушка, благословения прошу и о твоем здравии слышать желаю… А озеро все вскрылось сего 20 числа, и суды все, кроме большого корабля, в отделке». Это самоопределение «в работе пребывающий», дополненное бессмертным пушкинским «на троне вечный был работник», навсегда останется для нас главенствующим во взгляде на Петра. Но было бы неверно представлять себе дело так, что вся преобразовательная программа Петра была рождена одним его творческим гением. Выше уже говорилось, что программа действий досталась Петру, так сказать, по наследству и заключалась в решении государственных нужд, неотложных и всем очевидных. Долгое время петровские преобразования были не планомерными реформами, а сумбурными и более или менее случайными нововведениями, обусловленными темпераментом и вкусами молодого царя и сиюминутными нуждами. Осознание значения начатого дела пришло позднее, когда приобретенный военный и государственный опыт позволил Петру взглянуть на пройденный путь с определенной точки исторической перспективы. Тогда-то обрели государственный смысл и потешные полки, и Немецкая слобода, и ботик, и брадобритие.

Петр I.

Зрелым двадцативосьмилетним мужем начав войну с семнадцатилетним шведским королем, Петр обрел в нем противника, на первый взгляд разительно отличающегося складом характера, направлением политической воли, пониманием народных нужд. Более внимательное рассмотрение и сопоставление обстоятельств их жизни, наиболее важных черт личности обнаруживают в них много общего, явное или скрытое родство судеб и умонастроений, которое придавало дополнительный драматизм их борьбе.

Прежде всего бросается в глаза, что ни тот ни другой не получили систематического, завершенного воспитания и образования, хотя образовательно-нравственный фундамент, заложенный в Карла его учителями, представляется более основательным. Петр же до десяти лет, то есть до тех пор, пока кровавые события не вытолкнули его из Кремля, успел лишь пройти выучку мастерству церковно-славянской грамоты под руководством дьяка Никиты Зотова. Те же науки, которые Карл изучал с опытными учителями — арифметику, геометрию, артиллерию, фортификацию, историю, географию и так далее, — Петр наверстывал сам, без всякого плана, с помощью «дохтура» Яна Тиммермана (математика весьма посредственного, не раз делавшего ошибки, например, в задачах на умножение) и других не более сведущих учителей. Зато охотой к учению и бойкостью в самостоятельном приобретении знаний Петр намного превосходил своего противника. Воспитание шведского короля можно назвать книжно-героическим, воспитание Петра — военно-ремесленным. Оба государя любили в юности военные забавы, но Карл относился к военному делу идеалистически, видя в нем способ удовлетворить свое честолюбие, а царь подходил к тому же предмету сугубо практически, как к средству решения государственных задач.