Какой бы ни была в прошлом семья Иоанна Конрада, в государственный совет, а значит — и на аудиенцию к королю, он явился с достоинством, ничуть не похожим на лакейскую важность.
Он подошел к небольшому круглому столу, вокруг которого сидели четыре правителя Павонии, с должной почтительностью, но без малейшего замешательства или подобострастия. Поклонившись королю, он сел в кресло, на которое тот указал, и смутился скорее король, чем его подданный. Хлодвиг III откашлялся, немного подумал, глядя на свой нос, потом сказал:
— Чтобы избежать недоразумений, прибавлю несколько слов от себя лично. Насколько я понимаю, вы согласились открыть то, что знаете, на определенных условиях, и я прослежу за тем, чтобы вас не обманули. Вы жертвуете многим. Вполне разумно, что это вам возместят.
— Могу ли я осведомиться, — спросил Конрад, — кто именно решает, какой будет цена?
— Ваше Величество, — вмешался Гримм, — времени мало, не стоит спорить. Естественно, цену назначит ваш пленник. Я пытался подействовать на него другими методами, которые он вправе счесть недостойными, — короче, я его запугивал. Нечестно будет скрыть, что он устоял. Нечестно и скрывать от себя еще одну истину: когда не действует страх, остается подкуп. Словом, пусть назначает, сколько ему дать.
Теперь откашлялся премьер-министр, но проговорил хрипловато:
— Зачем же так грубо! Пусть господин Конрад подскажет нам, какое возмещение он считает разумным.
— Подскажу, — отвечал слуга. — Десять тысяч в год.
— Помилуйте, мой дорогой! — сказал премьер-министр. — Это излишне. При вашем образе жизни вы прекрасно обойдетесь значительно меньшей суммой.
— Вы ошибаетесь, — возразил Конрад. — Мой образ жизни требует большего. Просто не знаю, как обойтись меньшей суммой, если ты — Великий Князь.
— Великий… — начал Валенс, но договорить не смог.
— Подумайте сами, — разумно предложил лакей. — Разве может принцесса из древнейшего королевского дома выйти замуж за простого барона или графа? Я бы не посмел просить руки Ее Высочества!
Правители Павонии смотрели на слугу примерно так, как смотрели на Персея царь и царедворцы, когда он превратил их в камень. Первым очнулся Гримм, по-солдатски выругался и спросил, что он такое несет.
— Я не прошу места в правительстве, — задумчиво продолжал Конрад — но Великий Князь, женатый на принцессе крови, естественно влияет на политику. Конечно, я проведу несколько реформ, особенно — связанных со справедливостью к бедным. Ваше Величество, господа, вы боитесь нежданного удара, но вините себя. Я выдам вам вождей мятежа, я помогу поймать Себастьяна, Фока, Лобба и даже генерала Каска. Я предам сообщников, но не убеждения. Когда я займу долженствующее положение, революции не будет, это я обещал, а вот реформы — будут, и значительные.
