— Нет, — сказала она. — В этом моя позиция осталась прежней. Изменилось только мое мнение о лорде Гордморе.
— Наверное, вы представляете его себе одним из тех ненасытных поборников индустриализации, которые выселяли бедных овцеводов из их хижин, чтобы воздвигать дымящие фабрики на землях, которые некогда были пастбищем? — спросил Алистер.
— Нет, я представляла его себе человеком весьма предприимчивым, — ответила она. — Если решение, которое я нашла, оказывается неосуществимым, я ищу другое. Однако лорд Гордмор, когда ему не удалось заинтересовать нас строительством канала, не пожелал, судя по всему, напрячь свое воображение, а упрямо продолжает настаивать на своем первоначальном решении. Разница лишь в том, что на сей раз он послал тяжелую артиллерию, чтобы заставить нас подчиниться.
Алистер сразу же сообразил бы, что она имеет в виду, если бы не отвлекался.
Коса, уложенная в прическу, не только съехала набок, но и расплелась. И хотя Алистер не слышал звука падающих шпилек, он был, однако, уверен, что на столе, покрытом картой, их стало значительно больше. С минуты на минуту прическа должна была окончательно развалиться, и он с трудом сдержался, чтобы не поправить ее.
— Тяжелая артиллерия? — переспросил он. — Неужели вы думаете, что мы перебросим сюда технику и отряды строителей, чтобы запугать вас и силой заставить подчиниться? Надеюсь, вам известно, что мы не можем начать строительство канала без парламентского акта, а парламент не одобрит предложение о строительстве канала, если землевладельцы выступят против него.
— Тяжелая артиллерия — это вы, — сказала она. — В этой части Дербишира герцог Харгейт имеет не меньший вес, чем герцог Девонширский. Двое ваших братьев являются образцами добродетели, а вы — прославленный герой. Лорд Гордмор весьма мудро выбрал себе партнера, а также вовремя заболел гриппом,
Алистер сначала не поверил своим ушам, а сообразив, о чем речь, пришел в ярость.
— Прошу вас, поправьте меня, если я не так понял, мисс Олдридж, — сказал он с леденящей душу вежливостью. — Вы, кажется, считаете, что лорд Гордмор или я — или, возможно, мы оба — решили воспользоваться положением моей семьи или известностью, чтобы уничтожить оппозицию? Вы полагаете, что я за этим приехал? Чтобы внушить благоговейный страх мужланам? Может быть, даже тронуть их сердца доказательством своей огромной жертвы, принесенной во имя короля и страны? — В его голосе прозвучали нотки горечи.
