И этим ответом была страсть.
Страсть способна поднять человека на невероятные высоты духа, но она также способна его разрушить.
Ее родителей страсть в конечном итоге привела к трагедии.
А для Рейчел страсть перестала существовать три года назад.
Она была уверена, что история не повторяется. Теперь каждая мысль, каждое решение, каждое действие в ее жизни было подчинено рассудку. Она придерживалась правил, принятых в обществе, разумно одевалась и не имела серьезных романов. Она приходила на помощь ко всем соседям, которые нуждались в ней, но никогда больше не посещала городские собрания и не высказывала, как делала раньше, своего мнения на слушаниях правления ее организации.
И она больше не проектировала дома. А только строила почтовые ящики.
После того как Уиллоу сбила старый почтовый ящик старика Смита и заменила его, она увидела, в каком плачевном состоянии находится большинство почтовых ящиков, мимо которых все проезжали, не обращая на них внимания. Тогда сестры сговорились анонимно поменять самые плохие ящики в городе. Независимо оттого, был ли их владелец бедным или богатым, Уиллоу и Рейчел, дав волю своему воображению, построили и установили им красивые замены.
Результаты превзошли все ожидания. Получатели почтовых ящиков были приятно удивлены тем, что оказались владельцами художественных изделий, а весь город пытался разгадать чудесную тайну их появления.
Почтовые ящики сделались темой утренних разговоров за чашкой кофе, когда люди гадали, кто это сделал и почему и когда и где появится следующий. И эти обсуждения должны были достигнуть апогея в то утро, когда в центре города появится восьмифутовый Буревестник.
Для Рейчел эта игра казалась более или менее безопасным клапаном для выпускания ее потенциально разрушительных страстей. У Уиллоу была всепоглощающая страсть к работе, в которую она вкладывала свою душу, а у Рейчел — почтовые ящики. Это было стоящим и вполне безопасным делом.
На самом деле намного более безопасным, чем та идиотская миссия, которую она сейчас выполняла.
Рейчел направила свет фонаря на свое колено. Она достала из кармана маленький листок бумаги, который взяла из сейфа, и развернула его.
Она смотрела на черные отчетливые цифры, выведенные ровным, аккуратным отцовским почерком, в котором чувствовалось желание преодолеть волнение. Конечно, компания, последние три года надзиравшая за Саб-Роуз, меняла коды, возможно, даже несколько раз. Но эти цифры аннулируют их новейший порядок.
