Улицы старого города вымощены сверкающим, отполированным за многие годы булыжником, подчеркивающим красоту и изысканность архитектуры зданий. Дома не перепутаешь — каждый произведение искусства. Есть, например, дом, сделанный в виде носа огромного океанского лайнера, форма, балконы и окна которого похожи на надпалубные постройки и ограждения на корабле. Он разрезает проспект на два рукава, которые спускаются вниз (город стоит на холмах — предгорье Карпат) к бурной горной реке Прут… Другие здания — с львами, барельефами, колоннами, крышами из листового металла и черепицы невероятных форм — создают очарование роскоши древнего города, где смешались все стили зодчества. Практически все религии представлены в городе: православные церкви, костелы, синагога… «Пьяная церковь» (народное название) всегда собирает вокруг себя туристов. Длинные узкие вертикальные окна ее башен из цветной стеклянной мозаики построены так, что создается впечатление, что какой-то великан провернул их вокруг оси, и они так и застыли завитые в одну сторону…
Я могла бы написать об этом городе целую книгу, но, мне кажется, я уже дала представление о волшебной его красоте, а значит вам будет понятней то, что я расскажу дальше.
Когда я была еще маленькой, по воскресеньям папа спрашивал меня: «Куда пойдем гулять?» И я говорила: «На Кладбище!» Я не была извращенным ребенком, или ребенком, которому некуда больше пойти. Прекрасные парки, аттракционы, кинотеатры — все это было. Но было и Кладбище: пожалуй, самое волшебное по красоте место. Вообще-то их было три: христианское, еврейское и новое. Новое — как все кладбища — где-то нищие холмики под покосившимися крестами из сваренных труб, где-то плиты с пирамидками из смеси бетона и щебенки, а где-то мраморные бездушные стеллы с выбитыми на них портретами усопших, горделиво стоящие среди неприметных середнячков… Еврейское — всегда вызывало у нас страх: ни травинки, ни кустика, практически отсутствующие дорожки, почти одинаковые камни с вычерченными на них шестиконечными звездами и скрещенными ладонями над буквами непонятного алфавита. Казалось, что за отсутствием места кто-то невероятным усилием все сдвигает и сдвигает их, освобождая по клочку землю для нового постояльца. Они сдавливают друг друга, наезжают могила на могилу — страшная картина. Но при этом можно только позавидовать народу, чья религия запрещает тревожить прах умерших, ждущих часа, когда все смогут восстать на суд Божий. И поэтому там стоят не потревоженные уже сотни лет могилы — их не срывают, не перепродают места, выбрасывая прах первых владельцев. Они только все дружно теснятся, освобождая место еще, и еще, и еще… одному.
