— Остановите, пожалуйста, — попросила я шофера. Притормозив у женщины, обставленной симпатичными корзиночками разных размеров, я не торгуясь купила одну с душистым сладким молдавским виноградом. Он благоухал почти на весь салон самолета, летевшего в Москву. Дождь хлестал и там, в небесах, наш лайнер раскачивало, и табличка «Пристегните ремни» горела все время.
— Вам сок, минеральную, вино? — вежливо осведомился стюард.
— Вино, — попросила фрау Де Рока.
В тот момент, когда рука стюарда протянула к сидевшей у окна мадам бокал вина, самолет тряхнуло, и рубиновая жидкость выплеснулась мне на юбку.
— Майн готт! — вскричала фрау. — Я вас сглазила! Она не успокаивалась весь полет, меняя разные салфетки, пытаясь оттереть пятно.
В Москве ярко светило солнце, началось бабье лето. Нас встречал улыбающийся и такой родной Сева.
— Ух ты, спасибо! — обрадовался он винограду. И, кивая на мою юбку, спросил: — Небось там все время вином угощали? Везуки! Ну, как там погода? — И, не дожидаясь моего ответа, добавил: — А у нас здесь — Африка!
— Оля, накройте нам, пожалуйста, в беседке, — распорядился Лемке, обращаясь к горничной.
Оля сделала большие глаза. Шеф отошел, и она почему-то шепотом спросила:
— Беседка — это где?
Действительно, в нашем ультрасовременном офисном здании из стекла и бетона трудно было заподозрить наличие такого романтического места.
— Ты пойди узнай, где накрывать, — умоляла меня Оля, — а то сейчас заказчики придут, кофе попросят... Шуму будет — страсть!
Лемке задумчиво тасовал карты в компьютерном пасьянсе.
— Оля просила уточнить, — по-немецки обратилась я к нему, — где накрывать ленч.
Лемке, не оборачиваясь, буркнул:
— Всегда надо повторять, никакой дисциплины! Я же сказал — в переговорной!
— Тьфу, — проворчала Оля, — лучше бы он по-русски вообще не говорил!
Утренний инцидент был исчерпан. Я ерзала на месте, соображая, как половчее отпроситься у Лемке на завтра. Завтра — пятница, и моя подруга и сокурсница Света, работающая в другом отделении нашей фирмы, выходит замуж. Я приглашена в качестве свидетельницы.
Когда Лемке, благодушный после ленча в «беседке», вернулся в свой кабинет, я проследовала за ним и застыла посереди комнаты в позе безутешного отчаяния.
— Что такое? — вздрогнул шеф.
— Свадьба, — трагичным голосом ответила я.
— Ваша?! — ужаснулся шеф. (Пугаться есть причины — вот уже полгода, как я развелась с Сашей, своим первым супругом, и теперь могу испытать судьбу вторично в любое время.)
