За обедом мы разговорились — о предстоящих встречах, о бизнесе Штайера, о его карьере. За очень скупой информацией я разглядела человека, который всю жизнь создает себя. Что-то типа авто-Пигмалиона. Из семьи безработного и эмигрантки из Турции, добывавший деньги с пятнадцати лет, он шел прямо к цели — стать бизнесменом, забыть бедность, доказать судьбе свое право на жизнь. И если посвящаешь себя полностью менеджменту, то на систематическое образование нет времени. Не боясь своего прошлого, он откровенно и смело говорил об этом. Нетипично, ох как нетипично для настоящего лицемерного и изворотливого бизнесмена с Запада. Я помню, как однажды один из моих клиентов, человек в возрасте, клялся в верности идеалам юности — честности, порядочности — и при этом обжуливал партнеров по переговорам. Кто-то давал обещания и никогда их не выполнял. Некоторые умоляли меня сделать срочный перевод, обещая заплатить двойную цену, и рассчитывались как скряги, отбивая каждый рубль. Честность и бизнес — несовместимые вещи.
В последующие два дня мне пришлось опять удивиться. «Может, это новый стиль в современном бизнесе?» — думала я, видя, как легко и просто проводит Отто Штайер переговоры и что каждое его слово и поступок подтверждают истину «Самый короткий путь — прямой путь». Не было подводных течений, подпольных мыслей. Была откровенность и допустимая открытость. И все партнеры шли навстречу, сначала настороженно, потом недоумевая и, наконец, раскрываясь полностью. Воистину со мной сидел самый необычный предприниматель, которого я только видела.
Прогуливаясь со мной перед Большим театром до начала балета, Штайер подмечал ставшие привычными нашему глазу вещи — сгорбленных старушек, волокущих с напряжением нагруженные тачки, молодых ребят, сильных и пугающе крутых, идущих сквозь толпу, пинающих эти тачки, уверенных в своей силе и непобедимости.
Там, где он рос, силу доказывали другим способом, рассказывал он. Возвращаясь за полночь с работы, он шел в спортзал, где занимался до упаду. Сильнейшим считался тот, кто никогда не давал в обиду слабых. Он часто бывал бит, и жестоким образом. Но когда однажды ему не хватало денег, чтобы заплатить за семестр в университете — тяжело болела мать, — весь квартал собирал для него необходимую сумму. Воистину рыцарь без страха и упрека!
В театр мы не пошли. Очень любопытным для меня человеком оказался Отто Штайер. Я в жизни бы не поверила, что кто-то или что-то, если не безвременная смерть, помешает мне пойти на балет. Но действительность всегда преподносит нам сюрпризы. Мы медленно шли по Тверской. Штайер вспоминал смешные случаи из своей университетской жизни. Я — из своей. У Пушкинской площади мне вдруг пришло в голову, что, пожалуй, я покажу Штайеру свое самое любимое место в Москве — легендарные, мистические Патриаршие пруды. Пустившись в пересказ «Мастера и Маргариты», я не замечала безлюдности переулков и совершенно забыла о времени.
