Гарольд, последний король Англосаксонский | страница 38

Медленно поднялся флот вверх по Темзе, множась по пути; по обоим берегам шли в беспорядке толпы вооруженных людей.

Эдуард послал за новым подкреплением, но оно подоспело нескоро на призыв.

Флот графа добрался почти до башни Юлия в Лондоне и, бросив якорь против Соутварка, стал ждать прилива; едва граф успел построить войска, как прилив наступил.

Эдуард сидел в приемной палате Вестминстерского дворца в королевских креслах. На голове его блестела корона с тремя необработанными драгоценными камнями в виде тройных трилистников, в правой руке он держал скипетр. Королевская мания, плотно застегнутая вокруг шеи широкой золотой застежкой, спускалась роскошными складками на пол. Это было не собрание Витана, а военный совет, одна треть которого состояла из нормандцев – высокородных графов, рыцарей и других.

Эдуард выглядел настоящим королем: обычная кротость исчезла с его лица, и тяжелая корона бросала тень на его будто бы нахмуренные брови. Он, казалось, сбросил с себя бремя, унаследованное им от отца, Этельреда Медлительного, и возвратился к более чистому и свежему источнику своих храбрых предков. В это время он мог гордиться своим родом и был вполне достоин держать скипетр Альфреда и Этельстана.

Он открыл заседание следующей речью:

– Достойные и любезные эльдормены, графы и таны Англии, графы и рыцари Нормандии, родины моей матери! Внемлите словам нашим, милостью Всевышнего Бога Эдуарда, короля Английского. Мятежники заняли Темзу. Отворите окна – и вы сами увидите блеск их щитов на судах и до вас донесется говор их солдат. До сих пор еще не выпущено ни одной стрелы, не обнажены мечи, а между тем на той стороне реки находится наш флот, а вдоль берега, между дворцом и лондонскими воротами, выстроены наши полки. Мы удерживались до этих пор потому, что изменник Годвин просит мира; посланный его ждет у входа. Угодно ли вам выслушать его, или же нам отпустить его, не выслушав никаких предложений и немедленно взяться за оружие?

Король умолк; левой рукой он крепко стиснул львиную голову, вырезанную на ручке его кресел, а правая все еще твердо держала скипетр.

По рядам нормандцев прошел глухой ропот; но как ни высокомерны были пришельцы, никто из них не осмеливался возвысить голос раньше англичан, когда дело шло об Англии.

Медленно встал Альред Винчестерский.

– Государь, – произнес он, – грешно проливать кровь своих единородных братьев, и это прощается только в случае крайней необходимости, а мы этой необходимости еще не видим. Печально пронесется по Англии весть, что Совет короля предал, может быть, огню и мечу весь Лондон, между тем как одного слова, сказанного вовремя, было бы достаточно для разоружения неприятельских войск и превращения грозного мятежника в верного подданного. Мое мнение – выслушать посланного.