– Никогда не думала, что у тебя было такое трудное детство. – Эсси чуть не плакала от жалости.
Он передернул плечами, явно сожалея, что так разговорился.
– Неважно, все это уже в прошлом, – сухо ответил он. – Но я хотел, чтобы ты знала: я родился не в золотой колыбели и ценю упорный труд. Ты готова работать, чтобы получить то, что тебе нужно, и тот, другой парень… Последний раз, когда я был здесь, я с ним долго разговаривал, и он мне понравился.
А Джейми не сказал ей об этом, раздраженно отметила Эсси, ощутив укол досады, а потом подумала: он же знает, как она относится к Ксавье? «Слово – серебро, молчание – золото» – был всегдашний девиз Джейми. Зачем лишние проблемы…
– Итак… – начал Ксавье. – Ты пустишь меня к себе в дом? Эсси? Да что с тобой такое? – допытывался Ксавье и, прежде чем Эсси успела ответить, уточнил: – Ты хоть раз можешь уступить? – Он глубоко вздохнул и вкрадчиво заметил: – Разве женщинам не положено быть мягче?
– Мягче в смысле доверчивее? – саркастически уточнила Эсси.
– Кто был этот урод, Эсси, – мягко спросил он, – который разбил тебе сердце и превратил в ершистую, недоверчивую особу, не сознающую свою красоту и силу?
– Теперь уже неважно, – напряженно сказала она. – Да и кто ты такой, чтобы спрашивать? Я слышала, что ты тоже разбил пару-другую сердец, и, видимо, мое на очереди, так?
– Довольно. – Глаза Ксавье были белыми от ярости.
На мгновение Эсси испугалась и с трудом выговорила:
– Только посмей ударить меня. Только посмей.
– Ударить тебя? – На него смотрело маленькое, перепуганное существо, которое тем не менее было готово сражаться. Ксавье был ошеломлен и потрясен. – Ради бога, Эсси, у меня и в мыслях подобного не было. Меня тошнит от мужчин, способных поднять руку на женщину, даже если она напрашивается, – мягко сказал он. – Поверь мне, я бы никогда не смог тебя обидеть.
Эсси была напряжена, как струна, ее огромные глаза смотрели ему прямо в лицо.
– Значит, это он так с тобой поступал, Эсси? Бил тебя? Милая девочка, не все мужчины такие, как этот подонок.
Эсси разрыдалась, нежность этого большого сурового человека прорвала плотину, воздвигнутую ею между ними. Потом Ксавье притянул ее к себе, крепко обнял и принялся нашептывать ласковые слова куда-то ей в макушку.
