Хауи Петерсон закончил свой монолог, взглянул на Мадди и моментально понял, что ее так расстроило. Обернувшись к каторжнику, он заорал:
— Эй, что уставился? Пошевеливайся, дерьмо собачье! — Он снова повернулся к Мадди, ворча: — Уж эти грязные каторжники, ума у них не больше, чем у животных. Терпения не хватает управляться с ними. — Потом, очевидно, смущенный тем, что расстроил своего хорошего клиента, он снова набросился на Джека: — Посмотри, что ты натворил! Испугал до полусмерти бедную девочку! От одного твоего вида она побледнела как полотно!
И Джек снова двинулся вперед, сгибаясь под весом бочонка. Петерсон в сердцах пнул его под колено. Джек покачнулся, но, к счастью, бочонок не выронил. Мадди, не удержавшись, охнула от ужаса и покачнулась. Петерсон обернулся к ней и, увидев, что ситуация еще более ухудшилась, растерялся.
— Мисс Мадди, с вами все в порядке? Может быть, позвать вашего папу? Будьте уверены, этот наглец, как только вернется домой, получит хорошую порку. Он быстренько забудет, как пугать молодых леди!
«Нет!» — хотелось крикнуть Мадди, но она произнесла шепотом:
— Во всем виновата жара. Я, пожалуй, пойду прилягу. Извините меня.
Последнее, что она увидела, был взгляд Джека Корригана, следивший за ней, пока она поднималась по лестнице.
Закрыв за собой дверь своей оклеенной обоями в розочках уютной комнаты, она почувствовала себя совсем плохо. Руки у нее были холодные, щеки, наоборот, горели. «Все в порядке, — думала она. — Он ничего не сказал. Никто ничего не узнает».
Но она-то не забыла. Она очень старалась забыть, но дверь в прошлое открылась, оттуда потянуло зловонием, и теперь ее трудно будет закрыть снова.
Она не Мадди Берне, а Глэдис Уислуэйт, судомойка, приговоренная к каторжным работам, которая только благодаря Господу Богу да Кэлдеру Бернсу не идет сейчас в одной упряжке с Джеком Корриганом, — тупым животным в глазах более удачливых людей, над которым можно как угодно издеваться, обреченным медленно умирать под жарким австралийским солнцем. Такова ее судьба, там ее место. Не здесь, в этой уютной комнатке, а там. Она не должна жить здесь, разодетая в муслин и шелковые ленточки, под крылышком у этого доброго и простого человека.
Но теперь пути назад не было: даже если бы она захотела все изменить, то не смогла бы — она нужна Кэлдеру Бернсу. Он поверил в нее, и ее место здесь, где светло и безопасно и нет темных углов и замкнутых пространств. Она будет бороться изо всех сил, чтобы остаться здесь. Джек Корриган не выдаст ее, она поняла это по его глазам. Здесь ее никто не обидит.
