Глэдис не знала, что тело Мадди сбросили в море одним из последних, потому что Джек Корриган больше не приходил к ней. И вообще никто не приходил. Может быть, думали, что она тоже умерла. Она поняла, что никому до нее нет дела.
Ей некуда было идти, поэтому она осталась в каюте Мадди. Пищу и воду она брала из ведер, которые по-прежнему оставляли в коридоре, и долгое время не думала о том, что с ней теперь будет. Мадди Берне, такая жизнерадостная и милая, никогда не увидит комнаты с обоями в розочках и не будет спать на подушках в отороченных кружевом наволочках, не увидит синих вод сиднейской гавани. Мадди оставила зияющую пустоту в душе Глэдис, хотя они пробыли вместе совсем недолго…
Вспоминая о ней, Глэдис достала письма и вновь перечитала их.
«Скажи им, что я не забыла их», — попросила ее Мадди.
«Никогда не забывай об этом», — говорил Джек Корриган.
И постепенно в душе Глэдис родилась надежда. Она поняла, что следует делать, хотя пока не знала, как именно это сделать и возможно ли это вообще. Она знала лишь, что это ее единственный шанс попытаться выжить и она должна им воспользоваться.
Когда дверь каюты открылась, Глэдис успела спрятаться за дорожным сундуком Мадди. Она притаилась, как мышонок. Удары сердца гулко отдавались в ушах, капельки пота, скатываясь с носа, щекотали подбородок. Ей было жарко и страшно: она боялась даже дышать. Скорчившись в узком пространстве за сундуком, она поклялась себе, что если свершится чудо и ей удастся выжить, то никогда и ни за что не окажется больше в темном тесном углу.
Тяжелые шаги пересекли каюту. «Притаись, — мысленно приказала себе она. — Сиди тихо, как мышонок».
— Никого нет, — произнес мужской голос. — Пришлите матроса за сундуками. На берегу, наверное, встречают родственники.
Шаги замерли за дверью каюты. Глэдис подождала еще, потом разогнула занемевшую спину.
Сундуки, в которых лежали личные вещи Мадди и ее тетушки, были уложены и снабжены бирками. Глэдис вымыла и заколола собранные наверх волосы и переоделась в одно из платьев Мадди. На шею она повесила медальон и, выполняя просьбу Мадди, надела на себя шотландский берет и клетчатую накидку, чтобы Кэлдер Берне сразу ее заметил. Каюта была прибрана, и ничто не напоминало о том, что здесь когда-либо побывала девушка по имени Глэдис Уислуэйт.
Все утро она прислушивалась к суете на палубах и крикам на берегу, пока они швартовались. Наконец поняла, что медлить больше нельзя и что, если она не поторопится, Кэлдер Берне услышит о смерти своей дочери от кого-нибудь другого — и тогда пиши пропало!
