Сегодня мышонок опаздывал. Она начала беспокоиться.
Между рубахой и шерстяной робой она все еще хранила рисунок со своим изображением, сделанный рукой молодого джентльмена с рыжеватыми волосами. В первые дни своего пребывания здесь она частенько доставала рисунок, когда никто не наблюдал за ней и было достаточно света, и дрожащими пальцами прикасалась к потускневшим линиям, оставленным угольным карандашом, вспоминая себя, какой она была прежде. Она больше не смотрела на рисунок и почти забыла о нем. Изображенная на рисунке девушка была теперь невообразимо далеко, но иногда, когда вокруг все затихало, в ее памяти всплывали обрывки странных эпизодов. Они озадачивали ее, как будто все происходило не с ней, а с кем-то другим: высокий мужчина с белокурыми волосами и кровавой раной на лице хватает ее руками, похожими на когтистые лапы. Большая комната и сотни что-то кричащих людей. Монотонный голос человека в парике: «Именем короля за покушение на жизнь Гидеона Финчли, графа Уинстона, Глэдис Уислуэйт приговаривается к двадцати годам тюремного заключения с отбыванием срока на каторжных работах в Австралии». Ее руки и ноги заковывают в цепи. По скользким деревянным мосткам она поднимается на палубу судна — и погружается в ужас.
Теперь Глэдис больше не боялась. Она думала, что самое худшее с ней уже случилось, но это было не так.
Как только судно вышло в море, женщин-заключенных предоставили в распоряжение офицеров и команды. Сначала разобрали хорошеньких, и, если они подойдут, их могли оставить жить в каютах офицеров на все плавание. Прочих отдавали матросам, грязным и грубым, которым разрешалось время от времени позабавиться в порядке вознаграждения за хорошую службу.
Когда за ней пришли в первый раз, она держалась стойко. Матрос, которому она досталась, был нетерпелив, и все произошло очень быстро. После этого она лежала на своей койке, стараясь не двигаться, и чувствовала, как ее охватывает равнодушие к происходящему и как она все дальше удаляется от себя прежней. Все просто: можно сдаться и стать такой, как другие женщины, — оставить надежду, не размышлять, лишиться собственной воли. А можно было постараться выжить. И Глэдис решила выжить. Как тот мышонок. Она почувствовала едва заметное прикосновение к руке. Явился мышонок. Глэдис раскрыла ладонь, и он стал подбирать крошки черствой галеты, которые она приберегла для него. Глэдис хотелось потрогать его, чтобы узнать, такая ли мягкая у него шерстка, как кажется, но она не осмелилась. Он мог убежать, и тогда она осталась бы совсем одна.
