А все потому, что Эштон никогда и ничего не делал так, как делают все. Каждый отец молодого великосветского повесы может ожидать время от времени каких-нибудь неприятных инцидентов: проблем в учебном заведении, чрезмерных требований со стороны любовницы, карточных долгов и так далее. Такие вещи можно научиться воспринимать хладнокровно и даже — наедине с самим собой — снисходительно покачивать головой, вспоминая собственную веселую молодость. Однако сюрпризы, которые преподносил Эш, были не только неожиданными, но и странными.
Он мог, например, исчезнуть на полдня или больше, и только в сумерки его обнаруживали сидящим на яблоне и напрочь позабывшим о времени и делах. Он мог без объяснения встать из-за стола в середине обеда и уйти, чтобы почитать книгу или поиграть на фортепьяно. Нередко он гулял по Флит-стрит в полном одиночестве, ничуть не заботясь о собственной безопасности, для того лишь, чтобы понаблюдать за выражением лиц и манерами всякого сброда. Он приводил в замешательство мать, рассеянно рисуя на салфетках и скатертях. А однажды, когда ему сделали выговор за то, что он не поздоровался с графиней Бенедикт на великосветском рауте, он ответил, что не заметил ее. Не похожий на остальных молодых людей своего круга, Эш не руководствовался в своих поступках общепринятыми правилами поведения и не прислушивался к чужому мнению. Это не могло не тревожить его родителей.
Эштон остановился в нескольких шагах от стола и учтиво поклонился отцу:
— Доброе утро, милорд.
Как только появился Эш, у виконта возникло неприятное ощущение в желудке, и мысль о том, что будет испорчен завтрак, вызвала у него раздражение. Однако ради собственного пищеварения он решил еще раз попытаться отнестись к сыну снисходительно.
Поддев вилкой соте из почек, он добавил яичный желток и, тщательно перемешав, отправил в рот. С удовольствием посмаковав изысканное блюдо, он запил его глотком превосходного чая. Потом взглянул на Эштона, стараясь придать лицу любезное выражение.
— Что заставило тебя возвратиться в Лондон в столь неурочный час? Я, кажется, слышал, что ты был… — Он сделал неопределенный жест, пытаясь вспомнить, куда уезжал сын, и начиная раздражаться. — Садись, мой мальчик, не стой там как болван. Так где ты должен бы был находиться?
Эш опустился на стул.
— В Вулфхейвене, сэр, — вежливо напомнил он. У виконта отлегло от сердца.
— Ах да, у молодого графа. Как он поживает? — По правде говоря, о проделках Уинстона судачил весь Лондон, так что вопрос был лишним, но виконт не мог придумать ничего лучшего для поддержания разговора с сыном, которого плохо знал и не любил.
