– А почему он должен был оказаться пешим?
– Но это же так, верно? Иначе им не пришлось бы посылать на ферму за лошадью. Леди Мари могла бы ехать на его коне.
Тьер понял, что Ален прав, и ему стало больно за родича. Действительно, крайне редко можно было встретить рыцаря, который передвигался бы в одиночку и пешим. Тьер знал в Бретани всего одного рыцаря, который регулярно это делал.
– Не глупи! – громко воскликнул он. – Откуда нам или брату Самсону знать: может, девицу нашла целая группа охотников со сворой в тридцать гончих! Они отвезли девицу к свинопасам и уехали.
– Ставлю моего лучшего ястреба против твоего, что это был один рыцарь, – отрезал Ален. – Тот, кто выходит на охоту пешим. Мой соперник.
Оба несколько мгновений молчали.
– Тиарнан не может обойти тебя в игре, в которую даже не вступал, – проговорил Тьер.
– Что, заключаешь пари?
– Я никогда не заключаю пари. И уж конечно, не поставлю моего единственного ястреба. Не унывай! Что бы ни было, а девица цела – и мы тоже. Если ее действительно нашел Тиарнан, то, может, он в нее влюбится и оставит Эллин тебе.
Ален заметно повеселел:
– Ты думаешь, он мог бы? Тьер пожал плечами:
– Давай скажем так: она – наследница Шаландри, а у Элин приданое в пятьдесят марок и несколько акров земли. Я бы сказал, что в леди Мари любой может влюбиться. Я определенно мог бы.
– Правда? – спросил Ален, с удивлением глядя на своего уродливого кузена.
– Совершенно определенно, – ответил Тьер.
Он удрученно признался себе, что уже немного влюбился. Сотня свечей святому Михаилу! Чистая глупость: сероглазая наследница – не для безземельных рыцарей. Сто свечей по цене серебряный пенни за фунт!
Они действительно догнали леди Мари Пантьевр Шаландрийскую на дороге в Бонн-Фонтейн. Примерно в трех милях от аббатства они увидели отряд, медленно двигавшийся по дороге впереди них. Женщина в белой головной повязке и черном платье ехала верхом в сопровождении трех мужчин: двух монахов и одного охотника в испачканном зеленом костюме. Еще до того как они поравнялись, Тьер понял, что мужчина в зеленом действительно Тиарнан Таленсакский. Он видел его при дворе, и даже сзади его костюм и легкая походка были узнаваемы. Он посмотрел на своего кузена и убедился, что тот снова мрачно нахмурился. Мари повернулась в седле, чтобы устремить на них свои неприветливые серые глаза. Ее лицо было в темных синяках, а одну руку она прижимала к боку, как будто он был ушиблен. На ее лице читалась глубокая печаль.
