– О, спасибо, Эмили, – проговорила Пола, откидываясь на спинку шезлонга.
– Обедаем в час, – сказала Эмили, – а ужинаем в «Ля Резерв». Я заказала столик на четверых.
– Замечательно. Надеюсь, ничто не помешает, – засмеялась Пола. – Как хорошо ты придумала. Ведь мы там Бог знает сколько не были, а это одно из любимых моих мест.
– Знаю. – Довольная похвалой, Эмили направилась к дому. Но тут же остановилась и бросила через плечо: – Между прочим, сегодня днем мне нужно съездить в Монте-Карло, там мне склеивали старинную фарфоровую посуду. Не хочешь прокатиться со мной? С делами я справлюсь в пять минут, а потом побродим по городу, выпьем чаю в «Отель де Пари», как когда-то, когда была жива бабушка.
– Отличная идея, Эмили, с удовольствием.
Эмили широко улыбнулась и, подхватив своих подопечных, направилась к дому.
Пола проводила их взглядом. Девочки, доверчиво держа Эмили за руки, шагали по обе стороны от нее. Они были очень похожи, их вполне можно было принять за родных сестер – обеих отличал знаменитый хартовский окрас: рыжие волосы, зеленые глаза, розовые щеки. Это были чудесные дети, будто с полотна Боттичелли.
К Поле подошел Патрик, встал у шезлонга, тронул за руку, заглянул в глаза:
– Мамочка…
– Что, милый?
– Мамочка… эта бедная птичка. Гидеон забрал ее. И похорон теперь не будет, – жалобно произнес Патрик.
– Ну почему же, непременно устроим похороны, – мягко сказала Пола, беря его маленькую грязную руку и вглядываясь в ангельское личико. Сегодня его черные глаза горели, а выражение лица, что случалось, увы, нечасто, было оживленным. У Полы от радости сердце подпрыгнуло.
Она улыбнулась сыну и продолжала:
– Я уверена, что Гидеон принесет птичку обратно, мы попросим у мадам Соланж какую-нибудь коробку из-под печения, положим туда птичку и после обеда устроим похороны. Обещаю тебе это, милый.
Патрик склонил голову и внимательно посмотрел на мать.
– Похороним ее в саду? – Патрик улыбнулся медленной, неуверенной улыбкой.
– Конечно. Эй, смотри, кто это к нам идет!
Патрик повернул голову и, увидев Шейна, расцвел. Вырвал у матери руку и побежал к отцу.
– Осторожно, Патрик! – обеспокоенно крикнула ему в след Пола. – Смотри не упади.
Патрик не ответил. Он бежал со всей прытью, на которую были способны его маленькие ножки, и кричал на ходу:
– Папа! Папа! Папа!
Шейн подхватил сына, высоко подбросил, усадил на плечи и, смеясь, побежал с ним к бассейну. Патрик подгонял:
– Иго-го, лошадка, иго-го! Иго-го, умница! Иго-го!
