Эмма рассмеялась вместе с ним. Рассмеялся и Шейн, подходя к ним с бокалами в руках. Потом он принес стакан себе, они чокнулись и выпили за здоровье друг друга. Шейн сделал глоток шотландского виски и сказал:
– Извините, я покину вас на несколько минут. Мне нужно позвонить Уинстону.
– Скажи ему, что мы не… – передумав, Эмма оборвала себя на полуслове и покачала головой. – Ничего не надо, Шейн, это все неважно. Мы завтра с ним увидимся и поговорим.
Когда они остались одни, Блэки взял руку Эммы в свои руки и пристально поглядел ей в лицо.
– Я так рад тебя видеть, моя дорогая. Я скучал без тебя.
– Ладно-ладно, будет тебе, сентиментальный глупый старикан. Мы же с тобой виделись только позавчера, – воскликнула она, не скрывая своего удовольствия. – Не говори, что ты забыл, что мы ужинали в Пеннистоун-ройял.
– Конечно, нет. Но мне кажется, что это было так давно. Я тебя так люблю. – Он нежно похлопал ее по руке и откинулся на спинку стула, бросив на нее взгляд, исполненный нежности. – И я действительно считаю, что сегодня ты чудо как хороша. В этом платье ты сразишь любого, оно тебе очень идет, моя дорогая девочка.
– Хороша девочка! Но все равно спасибо. Я рада, что платье тебе нравится, – сказала она, улыбаясь от удовольствия. – Его для меня подобрала Джинет Спаньер, мой добрый друг – она работает у Балмэна, в Париже, и на прошлой неделе прислала его мне. А ты знаешь, Эдвине оно не понравилось. Она меня сегодня за него совсем раскритиковала. Сказала, что я уже стара для него.
– Она просто завидует. Эдвина всегда только и ищет предлоги для ссоры, и чем их больше – тем лучше. Ее уже ничто не изменит. – Он заметил, что выражение боли и страдания промелькнуло на лице Эммы, и нахмурился, сердясь на ту, что ее огорчила, и про себя нашел пару крепких словечек для нее. Эдвина всегда была источником всяческих неприятностей. Впрочем, большинство других детей Эммы – тоже. А одного-двоих из них он просто с радостью задушил бы голыми руками.
– Надеюсь, она тебя не слишком мучает в последнее время! – сказал он гневно.
– Да нет; все нормально.
В голосе ее слышалось колебание, что было необычно для нее, и Блэки сразу же это услышал, покачал головой с великолепной белоснежной львиной гривой и вздохнул огорченно:
– Я не могу понять Джима. Зачем он пригласил ее? По-моему, это очень глупо с его стороны.
– Да. Полу это тоже расстроило. Но я решила не вмешиваться. Это выглядело бы недостойно мелочно и мстительно. Но… – Эмма пожала плечами и, поскольку она теперь рассказывала Блэки почти обо всех своих делах, передала старому другу свой разговор с Эдвиной, порожденный стремлением урезонить дочь.
