Входя в гостиную, она невольно подумала: а не является ли она сама объектом наблюдений?
Алекс твердо решила действовать очень осторожно, и первое испытание не заставило себя ждать: через всю комнату шел Ангус, чтобы пожать ей руку.
— Очень рад, что Джуниор нашел вас и уговорил прийти, — сказал он, помогая ей снять жакет, который потом бросил в руки Джуниору. — Повесь-ка, хорошо?
Одобрительно глядя на Алекс, Ангус сказал:
— Я не знал, как вы воспримете наше приглашение. Мы вам рады.
— А я рада, что пришла.
— Прекрасно, — сказал он, потирая руки. — Что будете пить?
— Белого вина, пожалуйста.
Его голубые глаза светились дружелюбием, но ей они внушали тревогу. Казалось, он видит ее насквозь и от него не укроется ее внутренняя неуверенность, которую она так старательно прятала под маской самостоятельной, знающей себе цену женщины.
— Белого вина, значит? Гм, вот уж чего я терпеть не могу. С тем же успехом можно пить газировку. Но жена моя тоже его пьет. Она сейчас спустится. Присаживайтесь, Александра.
— Она предпочитает, чтобы ее звали Алеке, папа, — сказал Джуниор, подходя вслед за отцом к встроенному в стену бару с напитками, чтобы налить себе виски с водой.
— Алекс, значит, да? — Ангус поднес ей бокал вина. — Что ж, такое имя, по-моему, даме-прокурору к лицу.
Комплимент был явно двусмысленный. Она ограничилась тем, что сказала «спасибо» и за него, и за вино.
— И зачем же вы меня пригласили? На мгновение ее прямота привела Минтона-старшего в замешательство, но он ответил столь же прямо:
— Слишком много воды утекло — ни к чему нам враждовать. Хочу познакомиться с вами поближе.
— И я затем же пришла, мистер Минтон.
— Ангус. Зовите меня Ангус. — Он пристально посмотрел на нее. — Отчего вы вдруг решили стать юристом?
— Чтобы расследовать убийство матери.
Ответ как-то непроизвольно сорвался у нее с языка, удивив не только Минтонов, но и саму Алекс. До того она никогда не формулировала даже для себя эту цель. Должно быть, Мерл Грэм не только успешно пичкала ее овощами, но и внушала эту мысль.
Сделав такое публичное признание, она вдруг поняла, что больше всего сомневается в самой себе. Говорила же бабушка Грэм, что в конечном счете именно она, Алекс, несет ответственность за смерть матери. И если ей не удастся доказать обратное, бремя вины останется с нею до конца ее дней. Она приехала в округ Пурселл, чтобы добиться собственного оправдания.
— Вы говорите без обиняков, — сказал Ангус. — Это мне нравится. Вилять да темнить — только время зря тратить, я считаю.
