– Думаю, мы достигли своей цели, – сказала она. – Миссис Денфорд ушла.
– Но она может вернуться, – возразил Алекс, делая шаг к Эммелин.
– Исключено. К тому же от вас пахнет, как… от поилки для лошадей!
– Несколько секунд назад это вам не мешало. – В его зелёных глазах горело плотское желание.
«О, и никогда не будет мешать», – подумала Эммелин. Он был проницательным и мог целоваться как сам дьявол.
– Я, как любая жена, старалась быть покорной, – ответила она, прекрасно понимая, что ею управляли совершенно иные мотивы, а отнюдь не чувство супружеской преданности.
– Если бы вы на самом деле были моей женой, – он подошёл ближе, – вы сейчас не стояли бы на этой лестнице.
Эммелин поняла, что если он подойдёт к ней ещё ближе и осмелится снова поцеловать, все её планы потерпят крах. Следует быть честной с самой собой – она питает слабость к мужчинам, особенно к таким, которые могли до бесчувствия целовать, овладевая и её подвязками, и её добродетелью.
И всё же Эммелин всегда гордилась тем, что знала, когда необходимо бросить все и убежать, но не соблазняться тем, что предлагал красивый мужчина. Тщательная подготовка и исполнение хорошо спланированного жульничества не оставляли места для страсти.
Но в Седжуике была какая-то сила, толкавшая Эммелин на желание начать партию, в которой её любившая пикет бабушка бросила бы карты в камин.
Будь проклято обещание беречь имя Седжуика от скандала и вести себя осмотрительно! Это, несомненно, не относилось к мужчине, который, как считалось, был её мужем.
– Дело в том, мадам, – Алекс взял её за подбородок и заглянул в глаза, – что вы мне не жена, и вы не проведёте меня своим притворством.
Он резко повернулся и зашагал по лестнице, оставив Эммелин у её подножия.
Притворство? Он считал её притворщицей? Что ж, из всех…
– Эммелин, – бросил он, поднявшись на верхнюю площадку, – пожалуйста, будьте благоразумны, пока я отдыхаю, и помните наше соглашение: сначала Денфорды, а затем – вы.
– Да, Седжуик, – ответила она вслед его удаляющейся фигуре.
Он вошёл в спальню и закрыл за собой дверь с несколько большей силой, чем, вероятно, было необходимо.
О, будь проклят этот барон! Он всё ещё хотел, чтобы она уехала – даже после того поцелуя. Эммелин сжала кулаки и опустила безвольно руки. Она полагала, что он всегда вот так целовал женщин, весь день работавших на него. Целовал до бесчувствия, а потом шёл отдыхать. Этот мужчина приводил её в бешенство. Оглянувшись на пустой холл, Эммелин тяжело вздохнула и разжала пальцы. Он хотел, чтобы она ушла, и непременно сегодня днём, но Эммелин не могла этого допустить. Ведь если Седжуик выгонит её сейчас, она не получит ни фартинга.
