Желтые острые зубы Бальзака выглянули из-под тонких губ.
— Это я, гражданка, не буду нести никакой ответственности за последствия, если вы не оставите свои беспочвенные угрозы. Париж очень изменился со времени нашей последней встречи. Теперь по его улицам течет кровь не только аристократов. — Мужчина заморгал, наблюдая за ее реакцией.
София знала, что, хотя маскарад ее выдержал проверку более критических глаз, чем у пьяных посетителей «Свиного уха», обмануть Бальзака было непросто. Шумные, орущие пьянчужки, теснота от многих немытых тел и вонь прокисшего разлитого вина были частью «очарования» «Свиного уха» и ее притягательности для жуликов всех мастей, а таверна — местом их встреч. Но под внимательным взглядом выпученных глаз Бальзака она еще ниже натянула капор, чтобы скрыть лицо в тени.
— Чем может заинтересовать трибунал такая старуха, как я?
— Если это так, то и я соглашусь с вами. — Агент пожал узкими плечиками. — Но в наши дни ни немощь старости, ни невинность молодости никого не могут защитить от мадам Гильотины. Помните: стоит кому-нибудь шепнуть свои подозрения в нужное ухо, и это станет гибелью для вас… и ваших… компаньонов.
Он кивнул в сторону Оливера, дремавшего на стуле у входной двери, — внешне не вызывающий подозрений гражданин, уснувший после пары рюмок. Коротышка Бальзак ухмыльнулся и Эмме, сидевшей возле камина и степенно ведущей беседу с толстым лавочником.
Несмотря на уверенность, которую Софии, придавало присутствие друзей, она в этот вечер всей своей кожей ощущала опасность, какой никогда раньше не испытывала, — будто в табачном дыму струилось нечто такое, что нашептывало на ухо тревожное «берегись!», заглушавшее даже шум и крики пьяниц.
Она попыталась стряхнуть опасные предчувствия и равнодушно пожала плечами, как бы отвечая на намек Бальзака по поводу той легкости, с какой он «вычислил» ее компаньонов. Однако как ему это удалось?
Вокруг них шумела известная своими опасными потасовками таверна, заполняясь запоздалыми постоянными посетителями. Они приходили уже заметно навеселе, громко, с бравадой распевая революционные песни.
Одетая в многослойные лохмотья старой нищенки, София сомневалась, чтобы кто-нибудь, увидев ее, захотел еще раз на нее посмотреть. Умение Эммы пользоваться белилами и красками превратило нежную девичью кожу Софии в нездоровую, со старческой желтизной. Талант подруги делать чудеса с помощью воска изменил ее лицо до неузнаваемости. Но о присутствии ее друзей здесь Бальзак каким-то образом догадался, и это временно давало ему козыри в руки.
