– Поздновато, – проворчала она и встала, ухватившись рукой за полированный латунный поручень над очагом. Ей было много лет и она страдала ревматизмом. Сквозь редкие седые волосы просвечивал розовый череп.
Утрата ничего не ответила. Она присела на скамейку у огня, стащила сапоги и поставила их сохнуть.
– Каша на плите, – сказала Анни Макларен и подошла к столу, чтобы подкрутить фитилек в керосиновой лампе.
– Не зажигай, – попросила Утрата. – От огня и так светло.
Анни Макларен заколебалась. Потом повернулась к очагу и стала накладывать в миску кашу из черного горшка. Она достала ложку из стола.
– Вот, поешьте, леди.
Старуха уселась в плетеное кресло напротив Утраты и, сложив на коленях морщинистые узловатые руки, смотрела, как та ест. Чайник, подвешенный на крюке над огнем, заворчал, вода, выплескиваясь из носика, с шипением падала на угли. Часы, неразличимые в темноте, тихонько тикали в углу комнаты. В трубе гудел ветер.
Утрата зарыла озябшие ноги поглубже в ковер и доела кашу.
– Сегодня приплыли новые люди, – сообщила она. – Двое мужчин, женщина и мальчик. А еще слепая девочка.
– Надеюсь, ты не ходила на пристань?
Утрата покачала головой.
Голос Анни Макларен стал озабоченным.
– Ты ведь помнишь, что он сказал. Я ему обещала.
– Я там не была.
Утрата не отрываясь смотрела на огонь, на пляшущий зеленоватый язычок пламени.
– Значит, болтала с кем-то. Иначе откуда тебе знать про все это?
– О приезжих-то? – Утрата зажмурилась и таинственно улыбнулась. – Я ведь могу видеть сквозь стены и разглядеть то, что за углом, – пропела девочка. – Я могу летать над горами и морем. Я знаю, кто приходит и кто уходит, а они меня никогда не видят.
Анни Макларен смущенно рассмеялась.
– А если он не поверит твоим россказням, леди?
Утрата хитро взглянула на Анни сквозь опущенные ресницы.
– Но ты-то веришь…
Анни Макларен заворочалась в кресле, так что заскрипели старые пружины.
– Что ж, у тебя есть Силы, – сказала она чуть ворчливо, но с почтением. – Хотя, на мой взгляд, видеть сквозь стены – это одно, а летать – совсем другое.
Уголек проскочил через решетку и чернел теперь на полу у очага. Анни наклонилась, чтобы подбросить его обратно, а потом с кряхтением вновь опустилась в кресло.
– Я знаю то, что я знаю, этого я отрицать не стану. Но он считает это все… ну… выдумками. Так что лучше помалкивай, леди. И не рассказывай ему о новых людях, приплывших на пароходе. А то он еще подумает, что ты была в городе и болтала там со всеми. Он не хочет пересудов. И я обещала ему, что мы будем держать язык за зубами.
