Она повернулась и увидела брата, эффектного, высокого в алом с белым придворном камзоле. Следя за тем, чтобы не сутулиться, он высоко держал голову, и все в зале имели возможность оценить его карие глаза, мужественный профиль, контрастирующий с чувственным ртом, – лицо, на котором еще не проявились следы, оставляемые временем. Он, вне всякого сомнения, производил впечатление.
Лейстер подвел его к королеве и начал что-то говорить, но скоро замолчал, увидев, что она его совсем не слушает. Ее величество не сводила взгляда с юноши, преклонившего перед ней колени.
– Да, вы изменились, – сказала она как бы про себя. – Граф Эссекский, мы рады видеть вас здесь.
Официальное обращение и королевское «мы» отмечали необычность момента. Она обращалась к Робину как к одному из ближайших своих подданных. – Тот что-то промямлил в ответ. Неужели он забыл, что нужно говорить? И смотрел Робин на нее гораздо более пристально, чем дозволялось правилами приличия.
– Мне говорили, что вы хотели бы служить при дворе.
Робин, наконец, обрел дар речи и вместе с тем – свою неисправимую откровенность.
– Я бы хотел служить вашему величеству на поле боя, как мой отец.
Все в удивлении вздохнули. Королева застыла. Пенелопа не смела взглянуть на Лейстера – она слышала, как тяжело дышал он в возникшей тишине.
– Милорд, – сказала королева бархатным голосом.
– Ваше величество?
– Я не сомневаюсь, что перед тем, как приехать сюда, вам пришлось выслушать немало наставлений лорда Лейстера. Это он подсказал вам, чтобы вы при встрече со мной сказали, что предпочли бы отправиться на войну вместо того, чтобы остаться здесь?
– Н... нет, ваше величество. – Робин виновато посмотрел на Лейстера, который уже был мрачнее тучи.
– Я рада это слышать. Рада, что его светлость не впал в старческое слабоумие – даже если он и считает себя достаточно дряхлым, чтобы начать подыскивать себе преемника.
Все поняли, что королева отлично понимает, что за игру с ней затеяли. Лейстер и его окружение были явно обескуражены. Приверженцы Уолтера Рейли обменялись многозначительными ухмылками.
Лишь Робин, казалось, воспринял ситуацию с позиции не придворного, но обыкновенного смертного: он понял, что ввязался в неприглядную интригу, и пожалел, что вообще оказался в королевских покоях. Под пристальным взглядом королевы он вспыхнул.
– Мне очень жаль, что я доставил неудовольствие вашему величеству, – произнес он с искренним раскаянием.
Королева какое-то время молча смотрела на него.
