Она услышала его удаляющиеся по тропе шаги, и на этот раз он не вернулся.
Пенелопа не помнила, как вернулась домой, поднялась наверх и заперлась в своей комнате. Она была наедине с ужасающе сильным чувством стыда. Половина того, что сказал Филипп, была неправдой, сказанной в ярости. Но то, что было правдой, – обвинение в том, что она неподобающе вела себя последние пять месяцев, – пугало ее. Разве она могла так вести себя с ним, не намереваясь выполнять ничего из того, что каждый раз обещала ему улыбкой или прикосновением? Все, что она делала, сводило на нет ее ханжескую договоренность с Филиппом. Разве она этого не понимала? Нет, понимала! Но выбрала самый простой путь, положившись на высокие моральные принципы Филиппа, которые должны были уберечь их от грехопадения. Она заставляла его страдать ради того, чтобы был сыгран первый акт пьесы по придуманному ею сценарию.
Пенелопа не стала обедать. Расспросив Джейн Багот, она узнала, что Филипп тоже не выходил из своей комнаты. К вечеру Пенелопа собралась с духом и спустилась вниз, в основном из-за того, что Джейн сказала, будто графиня уже беспокоится насчет нее. Вмешательство матери стало бы последней каплей.
Пенелопа сидела на террасе, подставив прохладному майскому ветерку горячую, раскалывающуюся от боли голову. Она немного успокоилась, поиграв со своим двухгодовалым сводным братом, красивым мальчиком, который напоминал ей ее собственных братьев Деверо в младенчестве. Стояла прекрасная погода, они с Филиппом собирались сегодня покататься на лошадях. А теперь день так печально тянулся.
Он спустился к ужину, предупредительный и молчаливый. Когда трапеза была закончена, он, извинившись, сказал леди Лейстер, что должен увидеть его светлость, чтобы передать ему какие-то бумаги, и удалился.
– Ты понятия не, имеешь, как правильно обращаться с этим молодым человеком, – сказала леди Лейстер снисходительным тоном, от которого Пенелопу передернуло. Она решила не отвечать. – Мне очень жаль вас обоих, – добавила ее мать после паузы. – Вам следовало пожениться тогда. В то время мы не думали, что вы так сблизитесь, и желали тебе лучшей партии. Помнишь тот первый год, когда мы только что приехали сюда? Ты тогда угрожала нам самоубийством из-за того, что мы отослали того мальчика... Он водил тебя на деревенские танцы. Красивый, темноволосый...
– Чарльз Блаунт, – рассеянно заметила Пенелопа.
Она почти забыла об этом. Какими чистыми и невинными они были и как ужаснулись они, когда Лейстер так превратно их понял! Как бы расценил ту ситуацию Филипп? Объяснил бы он ее невинностью.
