Часы шли. В каминной трубе завывал ветер. Рассохшиеся половицы скрипели. Со всех сторон раздавался неясный шум, похожий на шарканье чьих-то ног, чудилось неясное бормотание, всхлипывание, обрывки неясных разговоров, стоны, приглушённые крики, скрипы цепей, лязг металлических предметов, похлопывание оконных рам.
По ногам черепашек потянуло ледяным сквозняком.
Странным было и то, что кроме звуков, сквозняк принёс множество самых разных запахов.
Воздух больше не был мёртвым. Со всех сторон слышались ароматы пищи и духов, а то вдруг запах горелого мяса, благоухание цветов…
Да, больше не оставалось сомнений в том, что замок жил нормальной повседневной жизнью.
Со двора доносились конское ржание и перестук копыт. Раздавался звон шпор. Бухало ведро в колодец. Брехали собаки, стучали окованными колёсами повозки, в подвал должно быть катились бочки, слышалась речь множества людей, занятых повседневной работой. Снаружи несло запахами овса и перебродившего виноградного сока, конского пота и кислой кожи, струганного дерева и мокрого железа, собачьей шерсти и навоза.
На стенах перекликалась стража, бряцая кордами и щитами, ударяя о каменные стены прикладами арбалетов. Из спален и покоев доносились ругань и взволнованные разговоры, плач и шёпот, стопы и смех. детские считалки и пьяное бормотание, потрескивание горящих дров, звон бьющейся посуды, колыбельные песни, звуки клавесина. Одновременно сквозняком приносились запахи грязного белья и пыльных гардин, аромат дорогих вин и сладкий дух молока, запах благовоний и невысохших масляных красок.
Но самое непонятное было то, что вокруг черепашек внешне ничего не изменилось. Они все так же находились в пустом замке с выбитыми окнами и открытыми дверями, которые хлопали, открываясь и закрываясь от порывов ветра.
Только часы мерно тикали в центре зала.
Свет луны, холодный и серебристый, был безжизненным. В золочёном маятнике часов отражалось все помещение. Но оно выглядело не таким, как на самом деле. Изображение было уменьшенное и перевёрнутое. При каждом взмахе маятника перед глазами черепашек проплывал уменьшенный костёр в глубине камина и сами они, но только карликового роста и поставленные с ног па голову.
Всматриваясь в отражение, черепашки почувствовали своё бессилие перед страшными потусторонними силами, которые управляли ими этой ночью как хотели.
– О, Боже! – воскликнул Донателло. – Скорей бы эта проклятая ночь закончилась! ' Микеланджело подошёл и взглянул на блюдечко маятника. Он сам себе не мог объяснить, почему вдруг захотелось подойти поближе к странным часам.
