За столом председательствовал капитан, и он объяснил, что поначалу кораблем некоторое время управляет лоцман, затем провозгласил тост за «Эверетту» и за удачное плавание. После этого капитан представил пассажиров друг другу.
Полковник был в алом мундире с тесьмой, а его жена – в синем атласном платье с глубоким вырезом и в синем же тюрбане, украшенном россыпью бриллиантов. «Как настоящий паша», – подумала Дженси, в смущении отводя глаза. Но зато утихли ее страхи: выяснилось, что Рэнсом-Брауны прожили в Канаде три года, все это время провели в Монреале, и, следовательно, они никак не могли быть тайными союзниками Макартура и его помощников.
Молоденькая мисс Рэнсом-Браун была в розовом платье и с кудряшками вокруг хмурого личика. Таким же хмурым был юный мистер Рэнсом-Браун, облаченный в яркий полосатый жилет. А служанка и младший ребенок, видимо, обедали в каюте. «Как жаль», – подумала Дженси. Она чувствовала, что с той женщиной у нее было бы больше общего.
Полковник сообщил, что они возвращаются в Англию, где он займет «некую должность». Самодовольство его жены явно свидетельствовало о том, что это будет чрезвычайно значительная должность.
Преподобный Шор оказался высоким и тощим, с жидкими седыми волосами. Ему было уже за семьдесят, и у него был болезненный вид.
– Почти всю свою жизнь я был священником у англиканских поселенцев в Квебеке, но теперь из-за возраста возвращаюсь домой, где проведу оставшиеся мне годы. В пути я намерен писать воспоминания, пользуясь своими дневниками и записками.
Другими словами: «Оставьте меня в покое». Да, примерно так следовало понимать слова Шора. И было совершенно очевидно, что преподобный никак не связан с Макартуром.
Хэл и Нортон представились, затем Саймон сказал:
– А мы с женой возвращаемся в Брайдсуэлл, в Линкольншире.
Миссис Рэнсом-Браун тотчас же изменилась в лице, и Дженси поняла, что Брайдсуэлл – воистину волшебное слово; теперь Важная Персона взирала на Саймона с величайшим уважением. А он, конечно же, упомянул об этом специально – словно хотел сказать: «Не смейте пренебрегать мной и моей женой».
Ах, если бы она уже не обожала Саймона, то непременно влюбилась бы в него сейчас! Он же едва заметно улыбнулся и добавил:
– Видите ли, мы оба в трауре по случаю смерти дяди моей жены, но он не одобрял долгое уныние, и поэтому мы не станем расхолаживать компанию.
– Превосходно, превосходно, – закивал капитан Стоддард. – Мои пассажиры обычно развлекаются картами, музыкой и устраивают театральные представления. Все будет, как вы пожелаете. Некоторые предпочитают побыть в тишине. В хорошую погоду у нас устраивались даже танцы на палубе, но боюсь, в этом плавании их не будет. Отличный суп, не правда ли?
