– И ты его харишь? – спросил Гидри. Казалось, его юного друга это шокировало.
– Еще чего? Ко мне рыбешка побольше плывет. – И Ли взглянул на Аллертона, который как раз смеялся над какой-то фразой Мэри.
– Правильная рыбешка, – саркастически хмыкнул Гидри. – Холодная, скользкая. Трудно поймать.
В понедельник Ли договорился встретиться с Аллертоном в одиннадцать утра и сходить в Национальный ломбард выкупить его камеру. Ли пришел домой к Аллертону и разбудил его ровно в одиннадцать. Аллертон был угрюм – похоже, собирался спать дальше. Наконец, Ли сказал:
– Ладно, ты встаешь, или…
Аллертон открыл глаза и моргнул, как черепаха:
– Встаю.
Ли сел и принялся читать газету, стараясь не смотреть, как Аллертон одевается. Он пытался сдержать обиду и гнев. Это усилие выматывало его. Все движения и мысли замедляла какая-то тяжесть. Лицо Ли окаменело, голос стал безжизненным. За завтраком напряжение не спадало. Аллертон прихлебывал томатный сок молча.
Чтобы забрать камеру, ушел весь день. Аллертон потерял квитанцию. Они ходили из одного кабинета в другой. Чиновники качали головами и в ожидании барабанили пальцами по столу. Ли пришлось выложить лишних двести песо на швай. Наконец, он заплатил четыреста песо плюс процент и различные штрафы. Когда он вручил камеру Аллертону, тот ничего не сказал.
В молчании они направились в "Эй, на борту!". Ли сразу заказал выпить. Аллертон куда-то исчез. Вернулся примерно через час и сел рядом.
– Поужинаем сегодня? – спросил Ли.
– Нет, я наверное, вечером поработаю.
Ли расстроился и приуныл. Все тепло и веселье субботнего вечера испарилось, и он не знал, почему. В любой любви или дружбе он пытался установить контакт на невербальном уровне – интуицией, безмолвным обменом мыслей и чувств. А теперь Аллертон резко оборвал эту связь, и Ли было физически больно – точно он протянул другому часть себя, а ее обрубили, и он, потрясенный, не веря своим глазам, остался смотреть на кровоточащую культю.
– Подобно администрации Уоллеса16, – сказал он, – я субсидирую непроизводство. Я заплачу тебе двадцать песо, если ты не будешь сегодня работать.
Ли начал было развивать эту мысль, но нетерпеливая холодность Аллертона остановила его. Он умолк и посмотрел на Аллертоона с болью и неверием.
Тот вел себя нервно и раздражительно – постоянно озирался и барабанил пальцами по столу. Он сам не очень понимал, почему Ли его раздражает.
– Может, тогда выпьем? – спросил Ли.
– Нет, не сейчас. Мне все равно нужно идти.
