– Я сейчас тебе налью. – Ли вынес из кухни два простых стакана и налил в каждый по два дюйма мексиканского бренди.
Аллертон попробовал.
– Господи боже мой, – сказал он. – Сюда, наверное, поссал сам Наполеон.
– Вот этого я и боялся. Неразвитый вкус. Ваше поколение так и не научилось извлекать удовольствие из того, что развитый вкус дарует посвященным.
И Ли сделал большой глоток. Ему удалось экстатически выдохнуть "а-ах!", но бренди попало в горло, и он закашлялся.
– Действительно, кошмар, – через некоторое время выговорил он. – Но все равно лучше, чем калифорнийское. От этого хоть коньяком пахнет.
Наступило долгое молчание. Аллертон сидел, откинув голову на спинку дивана. Глаза его были полузакрыты.
– Давай, я покажу тебе квартиру? – предложил Ли и встал. – Вот здесь у нас спальня.
Аллертон медленно поднялся на ноги. Они зашли в спальню, Аллертон улегся на кровать и закурил. Ли сел на единственный стул.
– Еще бренди? – спросил он. Аллертон кивнул. Ли присел на край постели, налил и протянул стакан Аллертону. Потом коснулся рукава его свитера.
– Хорошая вещица, дорогой мой, – сказал он. – Не в Мексике сделали.
– Я купил его в Шотландии, – ответил тот. На него напала икота – он подскочил и ринулся в ванную.
Ли остановился в дверях:
– Какая жалость, – сказал он. – В чем же дело? Ты, вроде, много не пил. – Он налил в стакан воды и протянул Аллертону. – Полегче?
– Да, наверное. – Аллертон снова лег на кровать.
Ли протянул руку и коснулся его мочки уха, погладил по щеке. Аллертон накрыл его руку своей и сжал ее.
– Давай снимем этот свитер.
– Давай, – ответил Аллертон. Он стянул свитер и снова лег. Ли снял свои ботинки и рубашку, потом расстегнул рубашку Аллертона и провел рукой по его животу и ребрам. Живот дрогнул под его ладонью.
– Господи, какой ты тощий, – сказал он.
– Я довольно маленький.
Ли снял с Аллертона ботинки и носки. Расстегнул ему ремень и брюки. Аллертон выгнулся, и Ли стащил с него брюки вместе с трусами. Его брюки вместе с бельем кучкой упали рядом, и он лег к Аллертону. Тот отзывался без враждебности, без отвращения, но в глазах его Ли замечал странное отчуждение, безличное спокойствие зверька или ребенка.
Позже, когда они лежали рядом и курили, Ли сказал:
– А кстати – ты говорил, что у тебя камера в закладе, и ты можешь ее потерять. – Ему, правда, пришло в голову, что в такую минуту вспоминать об этом бестактно, но он решил, что Аллертон не из обидчивых.
– Да. Четыреста песо. Квитанция истекает в следующую среду.
