Они еще некоторое время разговаривали, пока Мейбл не указала на очередной поворот, после чего оба замолчали, словно по обоюдному согласию. Мейбл откинулась на спинку сиденья и стала молча наслаждаться комфортом роскошной машины и живописными окрестностями.
В Госворте оказалось немноголюдно, летний наплыв посетителей схлынул, и дом с обширным парком оказались почти в полном распоряжении Мейбл и Ричарда.
Они молча переходили из комнаты в комнату, Ричард – впервые открывая для себя Госворт, Мейбл – в который раз с удовольствием рассматривая знакомые интерьеры и как всегда погружаясь в неповторимую атмосферу старинного дома. Когда они все так же в полном молчании закончили осмотр второго этажа, Мейбл неуверенно заметила:
– Дом не так уж велик, возможно, вы представляли его иначе.
– Он прекрасен, – тихо откликнулся Ричард. – И вы – идеальный спутник. Немногие способны молчать, позволяя дому, предметам говорить самим за себя.
– Боюсь, со мной может быть скучно, – призналась Мейбл. Неожиданная похвала так тронула ее, что было трудно скрыть свои чувства. – Я никогда не знаю, что полагается говорить. Одри считает, потому, что я слишком много времени провожу одна. Да, я кое-что знаю о…
– С вами вовсе не скучно, – решительно прервал ее Ричард. – Знаете, с кем скучно? С теми, кто болтает без умолку о пустяках, пока у собеседника не зазвенит в ушах.
Они остановились в последней на этаже комнате. Между ними вполне могло бы поместиться еще два человека, но Мейбл вдруг показалось, что она стоит слишком близко к Ричарду. Ее охватило опасное, пугающее ощущение, сковавшее незнакомым напряжением все тело: непонятное возбуждение и одновременно ожидание чего-то неведомого.
– Наверное, нам пора спускаться. – Голос ее прозвучал глухо. – Мы еще не осмотрели первый этаж и парк.
– Да, вы правы.
Ей только показалось, или голос Ричарда тоже обрел непривычную хрипотцу? Наверное, во всем виноват старый дом, решила Мейбл. Бывая в Госворте, она всякий раз отчетливо осознавала, как много поколений жило в этом доме, как много слез и улыбок видели эти старые стены, как много разыгралось здесь драм и трагедий. В Госворте Мейбл всегда с особой остротой чувствовала собственное одиночество в большом мире, лишний раз вспоминала, что ей не с кем разделить жизнь. И почему-то рядом с Ричардом она особенно резко ощутила, чего именно недоставало ее жизни и в эмоциональном, и в физическом смысле.
Однако она выбрала свою судьбу не только под давлением необходимости, но и по собственной воле. Жизнь не раз давала ей возможность завязать близкие отношения с мужчинами, пусть даже это были бы случайные связи, но Мейбл отказывалась ими воспользоваться. Ее тело, никогда не знавшее подлинного сексуального наслаждения, не жаждало того, чего не знало. Сама мысль о сексе ради секса вызывала у нее какой-то внутренний протест, возможно, потому, что так уж Мейбл была устроена, а может, сказывались обстоятельства, при которых была зачата Одри.
