– Все в порядке, – солгала она и поспешно добавила: – Просто мужчины… во всяком случае, многие из них, редко говорят… так откровенно… – Она умолкла на полуслове, не в силах справиться с сумятицей, царившей в мыслях.
– Думаю, они не делают этого потому, что женщины не всегда хотят слушать их откровения, – ответил Гриффин, явно догадавшись, что она хотела сказать. – Многие женщины считают, что тонко чувствующие мужчины представляют для них опасность. Эта точка зрения прививается воспитанием. Взгляните только, как мать обращается с маленьким сыном, а как – с его сестрой. Этого требует от нее общество. Когда мальчики достигают определенного возраста, их старательно отучают демонстрировать свои чувства и выдавать сокровенные желания… но они, тем не менее, есть! А каковы ваши сокровенные желания? – спросил он вдруг негромко, как всегда, застав Бренду врасплох.
Потеряв дар речи, девушка смотрела на него, медленно заливаясь краской.
– Я… я не хочу об этом говорить, – наконец выдавила она и сердито прибавила: – В конце концов, я приехала сюда вовсе не для того, чтобы делиться с вами…
– Верно, – кивнул Гриффин, – вы собирались оценить эффективность нашего метода, по крайней мере, так заявляли. Но ведь это еще не все, не так ли, Бренда? Где-то в глубинах вашей души сокрыта иная, личная, истинная причина вашего появления здесь. Что-то мучит вас, я уверен. Пожалуй, это не страх и не навязчивая идея… но что-то очень серьезное, что держит вас мертвой хваткой. Бренда резко вскочила.
– Прекратите! – яростно выкрикнула она. – Я не желаю вас больше слушать! Я…
– Бренда!
Девушка бросилась к дверям, но у самого порога Гриффин успел преградить ей путь, и от ощущения его близости уже знакомый жар с новой силой охватил ее. Она вскинула руки, пытаясь оттолкнуть Гриффина, хотя на самом деле ей хотелось вновь коснуться мускулистой, обжигающе твердой груди, ощутить под рукой биение его сердца…
– Простите, – шепнул он. – У меня и в мыслях не было вас сердить. Я только хотел…
Бренда взглянула на него и тут же поняла, что лучше бы она этого не делала. Во рту у нее пересохло, сердце забилось еще неистовей. Безумное желание шагнуть к Гриффину, обнять, прижаться всем телом, отыскать губами его губы нахлынуло на нее с такой силой, что она задрожала.
Глухо застонав, девушка зажмурилась, пытаясь избавиться от этого наваждения, но тщетно. С закрытыми глазами ее чувства лишь обострились, потому что, лишенная зрительного образа, она еще явственнее слышала его неровное, тяжелое дыхание и ощущала стремительный стук собственного сердца.
